Наглый я все-таки. Но ничего. В моем положении бояться начальства глупо. Дальше Чечни не пошлют… Да…
Звоню Собакиной.
— Тань, еще раз привет.
— Ты уже в дороге? — строгим голосом.
— Угу.
— Отлично. Ребята тоже выехали.
— Вот-вот, я как раз хотел кое-что уточнить. Ребята, говоришь, оператор и звуковик? А мы, кстати, на два-три дня летим?
— Почему это? Командировка долгосрочная.
— А насколько долгосрочная?
— Гхм… как я поняла — месяц-другой. А деньги, если кончатся, мы вам еще вышлем!
— Ты что, обалдела? Какой месяц-другой? Вы люди или как?
— Ну… ты же понимаешь, порядок там навести — это не на две недели история.
— А я что, воин-контрактник?
— Ну… мы вам смену вышлем… со временем.
— Смену. Я вам мозги свои вышлю — будете знать, как беспредельно эксплуатировать человеческий фактор. Да, кстати, а месяц, я подчеркиваю, месяц, мы там что делать будем?
— Как что? Снимать.
— Фильм?
— Э-э-э… да нет, надо регулярно материалы давать.
— А-а-а!!! Там, в Чечне, я забыл, в каждом ауле — Останкинская башня!
— Да нет, к вам тарелка прилетит.
— Летающая?
— Крестовников, кончай дурака валять.
— А я серьезно. Когда прилетит? Куда?
— Ну… я так понимаю, когда там обстановка более-менее прояснится, тогда и проработаем вопрос.
— А пока не прояснится, мы там что прорабатывать будем?
— Это не ко мне вопрос. Это Михал Саныч распорядился, чтобы вы сразу полетели. Тут… политическая составляющая.
— А!!! То есть мы месяц будем с генералами водку жрать, а потом прилетит тарелка. Вместе со сменой. Я — за!
Подъезжаю к Жуковскому. Ну, военный аэродром описывать подробно не буду — посадят, а в общих чертах — бетонный забор, вежливые прапорщики, проверка документов, длительный поиск моей фамилии в каких-то списках. Проехали.
Далее — здание аэропорта — маленький кирпичный сарай. На площадке — толпа людей в серой и синей (менты) форме. Это все — курящие. Внутри, понятное дело, нельзя.
В стороне от курящих, скромненько так, стоят посторонние. Посторонние, потому что не в форме. Вижу — мои. Камера, кофры. Но почему-то их трое. И четыре или пять здоровенных ящиков.
Прощаюсь с водителем, вынимаю свой рюкзак, подхожу.
— Здорово, мужики, я — Кирилл Крестовников.
— Дима Мухин.
— Руслан Мартанов.
— Вакула Пехота.
— Что???!!!
— Ну… зовут меня Вакула, а фамилия Пехота.
— А… актуально. А ты кто?
— Я? Монтажер.
— Да? А зачем?
— Послали.
Теперь несколько слов о моих новых товарищах. Первые, так сказать, впечатления.
Больше всего меня напряг оператор. Нет, в обычных обстоятельствах я, скорее, именно с ним из всех троих стал бы выпивать-общаться. Но в обстоятельствах данных… Длинные, очень длинные волосы, перехваченные чуть выше ушей какой-то не то лентой, не то широкой резинкой, куртка-косуха, сапоги — я не очень понимаю, «казаки», кажется. Да и выражение лица такое, прямо скажем, не военно-патриотическое. Я был, в некотором смысле, в шоке. Сами понимаете — политическая составляющая, наверху вопрос порешали, война, в конце концов, а тут — такое.