— Ответь на один, последний вопрос, только честно: ты считаешь, что я уже ничего не смогу изменить, да?
Он удивленно обернулся ко мне и хотел было сказать что-то язвительное, в моем духе, однако, взглянув в мои глаза, сдержался:
— Честно? Сам же видишь, что нет. Извини, но я слишком хорошо тебя… или себя знаю. Вчера и во время нашего разговора, и даже после него я еще верил в наше сотрудничество, но затем, этой ночью… Ночью я вдруг понял, что мы слишком похожи и что ты все равно не остановишься — как не остановился бы я на твоем месте. Я понял, что не будет и не может быть никакого сотрудничества — мы не братья, не близнецы, мы — один и тот же человек, случайно скопированный дважды и для чего-то сведенный в одном месте и в одном времени. Я бы не остановился и не смирился — и ты не остановишься… И я понял, что мы оба пойдем до конца. Только конечные цели у нас разные, слишком разные, понимаешь? Быть может, когда-то я и возненавижу себя за это, но сейчас я буду делать то, что считаю нужным и правильным.
— С капитаном дашь увидеться? — неожиданно сменив тему и выигрывая еще несколько драгоценных секунд, спросил я.
Вопрос его, как я и ожидал, удивил:
— Что? А, это… Все еще думаешь о том, что я тебе рассказал? Хочешь принести товарища в жертву и воспользоваться «откатом»? Не получится — увидеться я вам, конечно, не дам. Интересно, в принципе, посмотреть, как это будет, но рисковать я не стану. Не тот расклад…
— Зачем тогда рассказал? — Мне стало по-настоящему интересно.
— Хотел посмотреть на твою реакцию. Ну и в плане информации, конечно.
— Глупо. — Я ожидал от него какого-то другого (знать бы еще какого?) ответа. Зато и до входа осталось всего полсотни метров.
— Может быть, но мне просто интересно с тобой общаться, смотреть на твою реакцию — и видеть со стороны самого себя. Не каждому, согласись, такое удается испытать.
Несколько десятков метров мы прошли в молчании — не то думая каждый о своем (я лично ни о чем не думал, считая оставшиеся метры и потихоньку вводя себя в боевое расположение духа), не то просто исчерпав все мыслимые темы для разговора. И лишь возле самых дверей я спросил:
— Знаешь, в чем вы все-таки ошиблись?
— В чем?
Тертый хлопец майор едва заметно напрягся, понимая, что вопрос, заданный мной именно здесь и сейчас, скорее всего неспроста — мы как раз подошли ко входу и один из конвоиров (тот, что стоял правее) набрал на панельке цифровой код. Стальная дверная плита медленно отъехала вбок — проход был открыт
— В том, что так и не увидите, что и наша страна тоже может жить по-человечески.