Надо отдать ей должное. Даже в это трудное время я не слышал от нее ни слова жалобы. Ни одного упрека в том, что все деньги я потратил на лечение, пользы от которого не было.
Спустя два года голос начал восстанавливаться. Конечно, не певческий голос. Но я уже мог громко и внятно говорить. Немного успокоились и нервы. Теперь надо было как-то приспосабливаться к новой ситуации.
Мой старый друг Збигнев Дербич стал тогда директором театра «Колизей». Профессии я не имел, а работать было надо. Не мог же я оставаться на содержании у жены. Да и не хватало ее заработка на наши нужды. Я связался с Дербичем и возобновил знакомство. После возвращения домой я ни с кем не встречался. Поначалу вообще не выходил из дома, только в маленький садик неподалеку. Я попросил Збигнева взять меня на работу в театр, хотя бы помощником машиниста. Свободных мест не было, но старый друг пристроил меня в секретариат «для выполнения отдельных поручений». Там я прослужил три года. Технической и административной стороны театра, а тем более драматического, я совершенно не знал. Я имел раньше дело с оперными театрами, у которых несколько иная структура.
Понемногу я овладевал новой для меня профессией администратора.
На четвертый год службы в «Колизее» меня назначили на освободившееся место помощника режиссера. Сперва временно, с испытательным сроком. Выяснилось, что с этой трудной, ответственной и чаще всего недооцениваемой работой я справляюсь неплохо. Дербич не стал искать другого помрежа и оставил место за мной.
Когда Дербич ушел из «Колизея», я остался в театре. Збышек хотел меня взять администратором во Вроцлав, но я не согласился расстаться с женой и детьми. Барбара тогда выступала в Национальном театре и не собиралась уезжать из Варшавы в провинцию. Я остался в «Колизее», и мои отношения с новым директором, Станиславом Голоблей, поначалу сложились вполне нормально, если не считать того, что новый хозяин «Колизея» имел скверную привычку делать из помрежа козла отпущения в случае всяческих промахов и недосмотров. По мнению Голобли, даже если пугач не выстрелил в день показа для прессы, виноват в этом не кто иной, как помощник режиссера.
Что касается отношений с женой, со стороны они выглядели прежними. А на деле мы все больше отдалялись друг от друга и с трудом находили общий язык. Связывали нас только дети. И все-таки я по-прежнему безгранично любил жену и не мог от нее уйти, хотя, как теперь вижу, это было бы лучше для нас обоих. Гордиев узел разрубают мечом.
Баська тоже не решалась уйти. Она прекрасно знала, что детей я бы ей не оставил. А без них она уходить не хотела. И нельзя было разорвать заколдованный круг: мы продолжали жить вместе, не находя выхода из сложившейся ситуации.