Толпа расступилась перед ним так, словно заросли камышей, оно вроде растут плотно, но противостоять прущему нахрапом человеку не могут. Люди сами начинали подаваться в стороны, едва заметив кто именно проламывается сквозь плотные ряды, хотя это было и мудрено, но у них получалось. Когда он оказался в центре скопления людей, увидел двух баб, склонившихся над телом женщины и выкрикивавших крики о помощи. Быстрого взгляда оказалось достаточным, чтобы узнать в распластавшейся на земле, возле крепостной стены женщине никого иного как давешнюю разбитную бабенку Милу, что была на сносях и коей бабка Любава прочила еще пару дней до родов.
— Чего тут, — присаживаясь на колено и нащупывая живчик на шее, угрюмо бросил Виктор. Опешившие бабы тут же позабыли голосить и одна из них, глядя изподлобья на страшилище пристроившееся рядом, ответила.
— На стене она помогала, оступилась и вниз головой.
— Головой приложилась?
— Ага.
Виктор не нащупав пульса пошевелил голову покойницы и та как-то подозрительно легко качнулась в сторону. Похоже шею сломала. Он взял руку и попытался нащупать пульс на запястье. Тоже ноль. Положил руку на грудь. Вроде тоже ничего. А хотя, вот что-то так слабенько, нет не там, где он пытался почувствовать сердцебиение, но он явно что-то почувствовал. Показалось? Нет, вот опять. Сам не зная отчего, еще ничего не осознав, он положил ладонь на вздымающийся живот мертвой женщины. Вот оно. Когда Голуба ходила тяжелой он ни раз и ни два прикладывался к ее животу, чтобы почувствовать толчки беспокойной Нежданы. Ни с чем иным он это не мог спутать.
Времени на раздумья нет. Впрочем, вполне возможно, что и есть, откуда ему-то знать, он чай не лекарь и не повитуха. Единственно в чем он был уверен, так это в том, что женщина мертва, уж это-то он определил точно.
— Вот, что. Пошли отсюда все, — но толпа и не думала расступаться, тогда он поднялся на ноги и в мгновение обведя всех пристальным взглядом рыкнул, — Кому сказал, пошли прочь!
А вот этого оказалось достаточным, связываться с этим сумасшедшим слившим уж реки крови никто не пожелал. Буквально несколько секунд и рядом никого. Нет, толпа его не остановила бы, но то, что он собирался сделать было настолько диким, что вполне возможно, какая из баб попыталась бы ему помешать, а тогда могло случиться все что угодно. Опустившись опять над трупом он выхватил боевой нож и разом вспорол платье и нижнюю рубаху после чего мысленно перекрестившись рассек плоть…
— Ты сынок на молодку не серчай, — при этих словах, молодой боярич аж скривился. Еще бы, такое вольное обращение. Но Бабка Любава словно и не видела ничего, — Если бы еще денек протянула, то потеряли бы вы мальца. Как есть потеряли бы.