В 1754 году крупный ученый, писатель и политический деятель Бенджамин Франклин предложил созвать конгресс, который содействовал бы политическому, экономическому и военному объединению колоний.
Главной побудительной силой к этому послужило, конечно, развитие экономической общности, но свою роль сыграла и борьба Англии и Франции за овладение землями на североамериканском континенте.
Конгресс собрался в Олбани. Увы, по сути, он был провален метрополией. И хотя эта попытка не увенчалась успехом, первый робкий шаг колоний навстречу друг другу был уже сделан.
ТОРГОВОЕ СОПЕРНИЧЕСТВО
Совокупность тринадцати колоний была еще страной, главным образом, земледельческой: в 1789 году «количество рук, занятых в земледелии в Соединенных Штатах, взятых в целом, составляет самое малое 9 из 10, а стоимость капталов, которые в него вкладываются, в несколько раз больше вложений в прочие отрасли промышленности, вместе взятые».
Но приоритет земли, распашек целины, земледелия, не помешал тому, что колонии поднялись на восстание, прежде всего из-за возраставшей активности мореплавания и торговли северных областей, в особенности Новой Англии.
Торговая активность не была там преобладающей количественно. И тем не менее она оказалась определяющей.
Адам Смит, лучше понявший американские колонии, которые он сам не видел, нежели промышленную революцию, начинавшуюся у него под носом в Англии, — высказал, быть может, главное относительно причин американского восстания, отзвуки и течения которого он почувствовал.
Его работа «Исследование о природе и причинах богатства народов» вышла в свет в 1776 году, два года спустя после «бостонского чаепития». Объяснение Адама Смита нашло отражение в одной небольшой фразе.
Воздав, как и полагается хвалу английскому правительству, гораздо более щедрому по отношению к своим колониям, чем другие метрополии, он подчеркивает, что «свобода английских колонистов... ничем не ограничена», но вынужден все же добавить оговорку:
«...решительно во всем, за исключением внешней торговли».
Исключение немалое, оно прямо и косвенно стесняло всю экономическую жизнь колоний, обязывая их действовать через лондонского посредника, быть привязанными к его кредиту, а главное — держаться в пределах торговых рамок английской империи.
Однако рано пробудившаяся для торговли Новая Англия, с ее главными портами Бостоном и Плимутом, могла на это соглашаться лишь ворча, мошенничая, обходя препятствия. Американская торговая жизнь была слишком оживленной, слишком стихийной, чтобы не забрать вольности, которые ей предоставлялись случаем.