И тогда, сколь ни велико было терпение стран, пребывавших в приниженном состоянии, такой режим, быть может, не продержался бы долго, если бы действительность соответствовала букве регламентов и законов, если бы расстояние — хотя бы в виде продолжительности плавания через Атлантику — не оказалось творцом определенной свободы, если бы вездесущая и неискоренимая контрабанда не служила смазкой для всего механизма.
Отсюда вытекала некоторая склонность к терпимости, тенденция предоставить вещам идти своим ходом, так что происходили сами собой определенные перекосы и восстановления равновесия, которые редко осознавали в нужный момент и против которых позднее никто более не мог бороться.
Так, ис было эффективных таможен; так, администрация не столько буквально исполняла распоряжения мегрополии, сколько уступала напору местных и частных интересов.
Более того, рост обменов помогал американским экономикам стать экономиками денежными, сделать так, что некая часть американских драгоценных металлов посредством ли контрабанды или единственно силою рыночной логики оставалась на месте, а не направлялась в Европу.
«До 1785 года в Мексике было обычным явлением, что церковь договаривается с крестьянами о получении десятины в деньгах». Эта подробность многозначительна сама по себе. Точно так же кредит, свидетельство далеко зашедшей эволюции, играл свою роль даже в местностях, затерянных в Бразильской глубинке. Золото, и правда, все там изменяло: 7 мая 1751 года совет Вилла-Рики писал королю, что многие рудокопы «по всей очевидности, задолжали цену рабов, коими владеют, так что тот, кто внешне кажется богатым, в действительности беден, тогда как многие, что живут как бедняки, на самом деле богачи». То есть хозяин золотого прииска работает за счет аванса, который согласились предоставить ему купцы и который послужил ему для покупки невольников.
Такая же эволюция происходила в странах, производивших серебро. Работа Д.Брадинга о Новой Испании XVIII века, прежде всего о городе Гуанахуато, в то время крупнейшем горнопромышленном городе Америки и всего мира, создает впечатление, будто кредит там множил свои формы, ради забавы накладывая их одни на другие, переплетая их, разрушая существующее свое строение ради того, чтобы изобрести другое и так далее.
Весьма наглядный урок заключается в том, что к выгоде местных купцов начиналось заслуживающее внимание накопление. В Испанской Америке были настолько богатые креольские купцы, что в конце XVIII века начали поговаривать, что Испания — колония своих колоний. Было ли это просто фразой? Или выражением испанского раздражения против людей, которые не умели знать свое место? Во всяком случае, за время кризисов борьбы за независимость можно отметить десятки конфликтов, яростную вражду между купцами Нового Света и капиталистами метрополии.