Амстердаму удалось увеличить свою банковскую роль соразмерно громадному европейскому росту, который он финансировал тысячью способов, особенно в военное время, «долгосрочный коммерческий кредит, морское страхование и перестрахование и тому подобное». В конце XVIII века в Бордо говорили как об «общеизвестном» о том, что треть торговли города зависела от голландских займов.
Наконец Амстердам извлекал немалую прибыль из своих займов европейским государствам. Да, подчеркивает Фернан Бродель, быстрой рост банковской активности представлял в Амстердаме процессы видоизменения и ухудшения капитала; да, его социальная олигархия замкнулась в себе, отошла от активной торговли и обнаруживала тенденцию превратиться в общество кредиторов-рантье, взыскующих все, что может гарантировать спокойные привилегии, включая и защиту со стороны правителей.
Наблюдался переход от простых и как бы здоровых задач экономической жизни к сложнейшим денежным играм. Амстердам оказался в тисках судьбы, превосходившей масштабы его собственной ответственности: то была участь всякого господствующего капитализма — оказаться втянутым в уже заметную столетиями раньше эволюцию, которая в силу самого своего успеха оступится на пороге финансовой деятельности.
Если искать причины или мотивы отступления Амстердама, то лучше всего обратиться к кризисам, которые в Амстердаме следовали один за другим на протяжении второй иоловины XVIII века.
Первый кризис 1763 года последовал за Семи летней войной, которая для Голландии, остававшейся нейтральной, была периодом неслыханного торгового процветания. Во время военных действий «Голландия почти в одиночку... ведет всю торговлю Франции, особенно в Африке и Америке, что само по себе огромное дело. И делает она сие с ростом прибыли до 100, а часто и более 200 процентов... Некоторые голландские негоцианты обогатились ею, невзирая на потерю большого числа их кораблей, захваченных англичанами, кои (корабли) оценивают более чем в 100 миллионов флоринов».
Но такое возрождение ее торговли потребовало от Голландии огромных кредитных операций, и, как отметил М.Торсиа, «одни лишь неосторожные приняли тогда крупные обязательства».
Разнообразные кредиты создали в конечном итоге громадный объем бумаг, «столь разбухший, что по точным подсчетам он в 15 раз превышает наличные или реальные деньги в Голландии». При нехватке наличных кризис с его ценной реакцией банкротств ускоряется: он затронул как Амстердам, так и Берлин, Гамбург, Бремен, Лейпциг, Стокгольм и очень сильно — Лондон.
Одно венецианское письмо из Лондона, датированное