Гул голосов. В церкви находилась группа христиан со стажем. Они стали легонько обнимать новообращенных и прикасаться к ним губами.
Потом новообращенные стали целоваться друг с другом. Неожиданно Юлия оказалась в объятиях Кэдока. Глаза его сияли. Он прижался губами к ее рту.
— Эй, ну как, достаточно, или еще немного? — спросил язвительный голос по-исански. Пара разомкнула объятия. Рядом с ними стоял Эвирион Балтизи. — Я тоже готов приветствовать сестру — целомудренно, — подчеркнул он. Кэдок покраснел. Взгляд его был далек от доброжелательности. Эвирион посмотрел на него чуть насмешливо. Затем подошла еще одна женщина, а за ней — другая, и толпа отодвинула их друг от друга.
V
До потопа Тера жила в стороне от моря. Держала овец и совершала культовые обряды по желанию немногочисленного населения. Она сразу поняла, что в Аквилоне будет чувствовать себя не на месте. Тера, как и большинство уцелевших жителей Иса, подыскала для себя и своих четверых детей место на ферме. Но, в отличие от прочих, не переехала в Конфлюэнт, а осталась там, где была. Земельная собственность эта принадлежала Друзу: он сам расчистил себе этот лесной участок. Бывший солдат был христианином, но не ортодоксом: он не считал грехом держать у себя язычника. К тому же Тера была хорошим, крепким работником, да и дети ее — два мальчика и две девочки — делали все, чего можно было ожидать от них в их нежном возрасте.
В Пасхальное утро они остались на ферме впятером, если не считать охранника-язычника. Остальные поехали в город на церковную службу и должны были остаться на празднество.
Дети оторвались от игры и, бросившись к ней, закричали, что к ним идет путник. Тера, мирно дремавшая на скамье возле дома, поднялась, обошла стену и посмотрела в южном направлении. Над полями, где в рост пошли зеленые побеги, вздымались снежные вершины гор. Овцы щипали молодую траву. За спиной Теры тысячью оттенков зелени переливалась целина. Защитная стена окружила дом фермера и хозяйственные постройки с толстыми стенами под соломенной крышей. Тера с детьми спала на сеновале. Территорию эту считала своей и защищала угрозами, а однажды — и вилами.
Аквилона было не видно: до него отсюда несколько миль к юго-востоку. От фермы расходились дороги — вернее, тропинки, — протоптанные ногами, копытами, колесами. По одной из них шел сейчас враскачку человек мощного сложения, с черными бородой и волосами, тронутыми сединой. В руке он держал копье, служившее ему посохом. На поясе у него был нож, а на плечах — боевой топор. По его внешнему виду охранник заключил, что это не разбойник, и пропустил человека.