Он склонился над ней, вдохнул аромат ее кожи и, легко коснулся губами ее губ.
— Как ты? — спросил он.
— Замечательно, — ответила она.
Он заметил и ее бледность, и темные круги под глазами.
— Обманываешь.
— Она говорит правду, господин, — вмешалась служанка. — Такая с виду хрупкая, а посильнее многих крестьянок.
— Тем не менее тебе нужно лежать, — забеспокоился Грациллоний.
— Скоро лягу, — пообещала Верания. — Такая прекрасная погода. Я почувствовала, что смогу дойти сюда и немного посидеть.
Ей всегда удавалось настоять на своем, и он уже не спорил. Он склонился над кроваткой. Новорожденная спала. Сморщенное, красное чудо, невероятно крошечное.
— Мария, — пробормотал он. Имя это выбрала Верания. Она так и говорила, что «если родится девочка, назовем ее в честь Богоматери».
Верания посмотрела на мужа.
— Беспокоиться нужно о тебе, — сказала она. — Спал ли ты сегодня? Бедный, ты совсем измотался.
Он пожал плечами:
— Что поделаешь? Сейчас очень много дел.
— Что-нибудь еще случилось со вчерашнего вечера?
Он сел на табурет напротив нее.
— Я только что отправил римлян назад. Саломон их сопровождает.
«Бывший мой легион».
Радость ее тут же сменилась беспокойством. Он не понял, страх ли то был или огорчение.
— Ты бросил жребий, — медленно произнесла она.
Он скорчил гримасу:
— Это сделали за меня. Снова и снова повторяется одно и то же. Теперь вот Константин…
— Ты затеял опасную игру.
— Теперь это другая игра.
— Теперь и Саломону угрожает опасность.
Хотя упрека в ее голосе не было, Грациллоний взмолился:
— Разве мог я остановить его? А он нам нужен. Я и раньше говорил тебе об этом. Все любили Апулея, и помнят его. Теперь они с радостью поддержат его сына, как никого другого.
Голос ее дрогнул от гордости:
— Кроме тебя.
— Я не вечный, — он заметил ее испуг, вскочил, положил руки ей на плечи. — Успокойся, милая. Я проживу еще много лет, назло врагам.
На губах ее задрожала робкая улыбка.
Грациллоний выпрямился и заходил по комнате.
— Но нужно подумать о будущем, — сказал он. — Когда придет мой час, Марк будет еще слишком молод. Вот если бы я был королем и оставил трон сыну… я до сих пор не привыкну, что у меня уже нет Иса.
Глаза ее расширились. Она поднесла руку к губам и испуганно прошептала: — Король…
Стараясь объяснить, ругая себя за то, что не умеет найти нужных слов, продолжил:
— Мне необходимо закрепить за собой лидерство. Заложить основание. Остальное сделает после меня Саломон.
— Неужели ты собираешься порвать с Римом? — дрожащим голосом спросила она. — Ты, мой муж? Он, мой брат?
Он остановился:
— Милая моя, ты так страдаешь!