Потом развернули постели и поужинали возле огня сухарями, сыром и сушеной рыбой. Напились воды из кувшина. Ночь подбиралась к ним, посвистывала, бормотала.
— Да, жутковато, — заметил Катто, — но, слава Богу, завтра мы отсюда уберемся.
В темноте раздался звонкий смех. Еда вывалилась из рук. Рыбаки вскочили на ноги и посмотрели в направлении звука. Высокий мелодичный голос насмешливо запел:
Рыбы плывут далеко в океан,
Так как меняется ветер.
Сильные брызги, как ураган,
Где же тебя мы заметим?
Где-то вдали от изгибов земли Скалы и рифы нас встретят.
Жены давно подумать могли,
Что ты чудовищем съеден.
Катто воздел кверху руки и простонал в темноту:
— Святой Мартин, помоги, помоги нам.
Певица, похоже, приблизилась.
Страшен в своем гневе Гром.
Бог тебя покинул.
За тобой идет сам Таранис,
Море разбудил он.
Там бьется сильная волна,
И громоздятся льды.
И, как всегда, приходит Лер,
Чтоб получить дары.
Завидев ее, Белую женщину, они тут же развернулись и побежали от берега. Песня преследовала их. Казалось, пение, начавшись на мысе Рах, доходит до мыса Ванис и обратно, звучит в долине, наполняет весь мир, стучит в головах и отдается в грудных клетках.
Белисама, словно ведьма
Дикую ведет охоту.
Женщины и маленькие дети
Рвутся за ворота.
Ветер разоренья завывает.
Ее свора всех настигнет,
Лай собак все оглашает,
Ближе, ближе, ближе.
Они бежали, пока не свалились, и лежали так до рассвета. Очнувшись, поморгали, недоверчиво глядя друг на друга. Потом с усилием поднялись на ноги и захромали в поисках людей.
Вернулись они вместе с несколькими бесшабашными любителями приключений. Они даже не могли рассказать, что с ними произошло и было ли что на самом деле. У них осталось лишь ощущение ужаса. Должно быть, о таком ужасе рассказывали им священники, когда описывали преисподнюю. «Крачка» была для них жизнью, но она исчезла. Никто из местных рыбаков ее не видел.
Они потащились обратно. В дороге Катто почувствовал жар. Он лежал дома в постели, пока жидкость, собравшаяся в легких, не задушила его. Эсун нанялся матросом на корабль, а Сюрах за нищенскую плату нашел себе работу в Аудиарне, на берегу.
О несчастье их быстро узнали, и рыбаки больше не осмеливались выходить в море, а многие зареклись рыбачить и на следующий год. Это означало, что пострадают теперь все. Арморика очень зависела от уловов. Людей страшил голод, и все же Дахут боялись сильнее.
II
Улетели аисты. За ними потянулись и другие птицы. Ночью слышались крики ржанок и чернозобиков, чибисов и лебедей, диких гусей и уток, а камни и пожелтевшая трава покрывались инеем. Бледно-желтые листья берез полетели на землю. Олени готовились сбросить рога. В мокрых лесах трубили охотничьи горны. Пламенели гроздья рябины. Со стуком падали на землю яблоки. Казалось, то стучится в двери зима.