Он стоял и смотрел на нее, хотя в темноте едва мог ее разглядеть.
— Как ты? — хрипло спросил он.
Она подняла голову.
— Жива, — ответила она тусклым голосом. — Я могу идти, если пойдем медленно. А ты?
— Можно сказать, невредим, если не считать плечо, но и с ним ничего страшного. — О многочисленных синяках, порезах и царапинах, которые он получил, карабкаясь по камням к морю, упоминать не счел нужным. — Завтра птицы, питающиеся падалью, превратят бандитов в навоз.
— Как тебе это удалось?
— Сам не знаю. Будто что-то руководило мной. Словно поспорил: четыре жизни в обмен на две.
Она обхватила себя руками, закусила губу и с усилием поднялась на ноги.
— Значит, дело сделано. Пока мы в силах, тронемся в обратный путь, — сказала она.
— Да. — Он протянул ей свободную руку, и она оперлась на нее. — Никогда больше сюда не вернемся. Дураком же я был, что пошел на это. А боги, которым я доверял, не то злые, не то сумасшедшие. Теперь я у тебя в неоплатном долгу.
Она смотрела прямо перед собой, в неспокойную темноту, сквозь которую они пробирались.
— Ты меня не принуждал к этому, — устало сказала она.
— По крайней мере, — сказал он, — ты в полной мере получишь свою долю.
Она покачала головой.
— Я не возьму ничего. Оставь все себе.
— Как это? После всего, что нам это стоило? — Его словно громом поразило. — Да как ты можешь такое говорить? Или ты что-то такое знаешь?
— Я знаю не больше того, что случилось сегодня вечером. — Она вдруг не смогла идти дальше. Покачнулась. Ноги подкосились. Он поймал ее.
— Бедная девочка, — пробормотал он. — Бедная, несчастная девочка. — Зачехлил меч и поднял её на руки. — Вот так, возьмись за мою шею. Я тебя понесу. Завтра, на рассвете, пойдем назад. Если ты отказываешься от золота — ладно, но знай: в любую минуту ты можешь рассчитывать на меня. Всегда.
Она положила голову ему на плечо.
— Я это запомню, — прошептала она.
II
Гора Монс Ферруций и леса за Одитой оделись в осенний наряд: красный, красновато-коричневый, желтый. Рассветные лучи солнца заставляли блестеть росу, над водой клубился белый туман. В абсолютной тишине, под голубым просторным небом, несла свои воды река. Прохладный воздух с запахом земли вливался в легкие.
Грациллоний покинул Аквилон, пока все спали. Вечеринка накануне затянулась за полночь. Накрыли столы со скромным угощением. В этом году соседи по-братски делились с беженцами. Вина, однако, было вдоволь, и вскоре народ веселился вовсю. Грациллоний удалился, как только почувствовал, что своим уходом никого не обидит. Спал он эту ночь в доме Апулея, так как собственное его жилище находилось в непосредственной близости от шумной пирушки.