Мартин смутился и кинул на Рут умоляющий взгляд.
— Да, скажите, к чему вы собственно стремитесь? — повторила Рут. — Это решит вопрос.
— Разумеется, я хочу получить образование, — неуверенно проговорил Мартин. — Я люблю все прекрасное, а образование даст мне более тонкое и точное понимание прекрасного.
Рут с торжествующим видом кивнула головой.
— Это ерунда, и вы сами это знаете, — ответил Олни. — Мартину хочется добиться успеха в жизни, а вовсе не гоняться за общим образованием. Случайно оказалось, что в данном случае образование необходимо для его карьеры. Если бы он захотел быть аптекарем, общее развитие не понадобилось бы. Мартин хочет стать писателем, но боится это сказать, чтобы не оставить вас побежденной в этом споре. А почему он хочет стать писателем? — продолжал он. — Да потому, что у него нет средств. Почему вы забиваете себе голову англосаксонским языком и разными общеобразовательными предметами? Да потому, что вам не приходится самой пробивать себе дорогу. Это дело вашего отца. Он одевает вас и все делает для вас. А на что оно, это ваше образование — ваше, мое, Артура, Нормана? Мы все насквозь пропитаны им, но если бы завтра наши папеньки разорились, мы бы даже не сумели сдать экзамен на учителя. Вы, Рут, могли бы в лучшем случае стать сельской учительницей или преподавать музыку в частном пансионе.
— А что бы могли делать вы, скажите пожалуйста? — спросила она.
— Да ничего. Мог бы зарабатывать доллара полтора в день физическим трудом или, может быть, — заметьте, не наверняка — получить место преподавателя на подготовительных курсах у Хэнли; да и то меня, вероятно, вышибли бы через неделю за непригодность.
Мартин внимательно следил за разговором. Он сознавал, что Олни прав, но его возмущало недостаточно почтительное обращение с Рут. Слушая ее, он убедился еще в одном: рассудок и любовь — две разные вещи. Ему было все равно, правильно или неправильно рассуждает любимая женщина. Любовь была выше доводов рассудка. Он не мог любить ее меньше за то, что она не вполне ясно сознавала, насколько необходимо ему пробить себе путь в жизни. Как бы она ни рассуждала, она была ему одинаково дорога.
— Что вы сказали? — спросил он, услыхав, что Олни обратился к нему с каким-то замечанием, прервав течение его мыслей.
— Я надеюсь, говорю я, что вы не сделаете большой глупости и не начнете изучать латынь.
— Но латынь не только способствует общему развитию, — перебила Рут. — Это дисциплина для ума.
— Ну, что же, вы думаете приняться за латынь? — повторил свой вопрос Олни.
Мартин совсем растерялся. Он видел, что Рут с нетерпением ждет его ответа.