- Иванцов Иван Климович здесь живет?
- Да, – отвечаю, - а в чем дело?
- Да, вот, - протягивает мне один из них клочок бумажки, - нас попросили, чтобы мы ему приглашение на курорт передали.
Позвала я Аню, и она мне вслух читает:
«Повестка. Военнообязанному Иванцову Ивану Климовичу.
На основании закона о всеобщей воинской обязанности Вам надлежит явиться на сборный пункт Варваровского военкомата к такому-то часу, такого-то дня. При себе иметь: паспорт, военный билет, две пары нательного белья, кружку, ложку, полотенце, предметы личной гигиены, продовольствие на 3 дня. Иметь исправную одежду и обувь.
За неявку к указанному времени будете привлечены к уголовной ответственности».
Когда Аня прочитала мне эту повестку, меня такая злость взяла… Говорю, я этим солдатам:
- Идемте со мной...
Завела я их в хату и, показывая им, совершенно пустую комнату с огромной дырой в стене и лежащего на полу на тряпках еле живого деда Ваню, спрашиваю:
- Какая же тут, к черту, может быть уголовная ответственность?.. О каких двух парах нательного белья,… исправной одежде, обуви и продовольствии на 3 дня они там пишут?!.. Они, что там, в военкомате, совсем уже с ума посходили?
Солдаты в затылках почесали и говорят:
- Нам приказали повестку передать – мы передали, а дальше уже сами решайте свои проблемы.
Побежала я тогда к председателю колхоза – Андрею Мизенко и, показывая повестку, спрашиваю его, что мне делать-то?
- Не знаю, - отвечает он мне, - но с этим делом лучше не шутить - за неявку можно и в тюрьму загреметь.
Посмотрела я на него умоляющими глазами.
- А может, ты мне справку напишешь, что дед Ваня ранен и не может прибыть к назначенному времени?
- Нет, - немного подумав, говорит он мне, - справку я такую тебе дать не могу – я не врач, чтобы такие справки раздавать. Советую тебе деда Ваню в военкомат отвезти - пусть там на него посмотрят и сами решают, что с ним делать.
Хорошим мужиком был этот Андрей, но глядя на него, я тогда видела, как в его глазах страх стоит – боялся он ответственности за справку такую,… запуганными до чертиков мы все тогда были.
- Ну, а телегу, - спрашиваю, - ты хоть дашь мне деда отвезти?
- Нет, - отвечает он мне, - я не могу лошадей от работы отрывать – и так убитых возить нечем.
Ну, что ты тут будешь делать?..
Вышла я от председателя колхоза, а голова кругом идет – не знаю, что мне и делать, прямо хоть на корове своей деда Ваню вези…
А по дороге к дому смотрю, Шура Усатенко – девочка пятнадцатилетняя, солдатские трупы на телеге, запряженной лошадью, к месту захоронения везет.