Потом они взяли с алтаря кольца и обменялись ими.
Методистский священник, прижав к груди Библию, бросил в толпу слова, словно пригрозил.
- Что Бог соединил, никакой человек да не разделит.
Потом, обратившись к молодоженам, произнес.
- Супружество, вами заключённое, я авторитетом Матери нашей Методистской церкви Новой Земли подтверждаю и благословляю. Теперь вы муж и жена перед Богом и людьми. Во имя Отца, Сына и святого Духа! Аминь.
Он перекрестил новобрачных книгой.
- А теперь скрепите свой союз поцелуем.
Тут же раздался шквал аплодисментов, а на радиоточке снова врубили Медельсона. А Зоран стал усерднее тратить плёнку под вспышку.
Итак, первая часть Марлезонского балета завершена благополучно, а чуйка гадская ноет про возможную подлянку, и сдаваться не собирается.
Теперь осталось найти вторую невесту для продолжения банкета, пока первая целуется с законным мужем. Я же и второй также посаженный отец.
Душа стремилась завершить, наконец-то, действо, которое снимает с меня ответственность за две юные девы.
А кто спас хоть одну душу - спас весь род человеческий, говорит Писание.
Воздастся тому.
Надеюсь.
Вот Дюлекан стоит, чуть в сторонке, в своем подвенечном платье. Вижу. Одна стоит.
А где Доннерман?
Нет Доннермана.
Чуйка заныла просто бормашиной.
Пробежался глазами по толпе гостей.
Потом по периферии и краем глаза зацепил знакомую фигуру, заворачивающую за угол оружейного магазина.
Я немедленно бросился туда, как самонаводящаяся ракета по тепловому следу.
Выскочив за угол, увидел, как Борис в свадебном костюме садится в свой служебный "Хамви", с которого он уже оборвал все цветы и они убитыми трупиками валялись на гравии.
- Стой! Ты куда? - крикнул я ему, подбегая к машине.
- Домой! - огрызнулся сержант, садясь на водительское место - Обломись, Жора, не выйдет меня на проститутке женить. Думаешь, нашёл лоха педального? - он торжествующе показал мне комбинацию из трех пальцев, покрутив этой фигой у меня под носом.
- Кто тебе сказал, что она проститутка? - спросил, как можно спокойнее.
- Какая тебе разница? Главное - сказали.
- А ты не подумал, что тебе могли неправду сказать.
- А то нет? - взвился Доннерман.
Было такое ощущение, что ещё чуть-чуть, и он начнёт на себе рубаху рвать и пуп царапать. Накрутил себя парень.
- Нет, - ответил ровным тоном, - Эскорт это торговля красотой, а не телом.
А внутри у меня всё так клокотало, даже пристрелить его захотелось, урода. Взять и всадить три-четыре пули в эту наглую рожу. Даже не знаю, что бы было, не оставь я "шмайсер" в домике.