— Я тебе нравлюсь? — спросил я.
— Нет.
— И все же ты позволила мне вчера себя поцеловать.
— От удивления.
— Два раза от удивления?
— Для развлечения.
— Так уже лучше, но я бы предпочел «для удовольствия».
— Не будем преувеличивать.
— Нет, будем.
Мы остановились на красный свет на улице Дуэ. Через несколько минут мы подъедем к ее дому, и, возможно, она простится со мной навсегда. Я попытался ее поцеловать. Она отвернулась. Загорелся зеленый свет, и сзади начали сигналить. Я чувствовал себя теннисистом после двойной ошибки или баскетболистом, которого выгнали с площадки за плохую игру. Мы ехали в сторону площади Адольф-Макс. Когда мы выехали на бульвар де Клиши, Аннабель сказала:
— Вчера я была свободной женщиной. Сегодня мы с твоим братом помирились, мы будем жить вместе, конечно, поженимся и заведем ребенка; ты понимаешь, что мы с тобой уже не можем целоваться.
— Зачем ты просила отвезти себя в Париж?
Она должна была ужинать с подругой, которая накануне и послужила подлогом, чтобы не проводить вечер со мной.
Переезд в Нейи на улицу Пюви де Шаван, расположенную в трехстах метрах от места нашего с Фабьеном рождения, был для Аннабель радужной перспективой, так как она увлекалась декором интерьера. Мой брат отказался прибегнуть к услугам профессионала, считая, что его невеста справится сама. Софи взяла для меня из бумаг Фабьена список покупок мебели, тканей и предметов, сделанных Аннабель между февралем и маем 2004 года. Большую часть своих приобретений она сделала в следующих бутиках: «Litchi» (на улице Экуф), «Dansk Mobelkunst» (на набережной Гран-Огюстен), «Farfelus Farfadets» (на улице Пуату) «Carrelage des Suds» (на бульваре Сан-Жермен). В «Litchi» она купила мексиканские амулеты, китайскую бумагу, украшения из вышитой ткани Эмили Шэ и искусственные цветы Давида Динжео. В датской галерее она отыскала кресло Вернера Хэнса «Медведь» (1954) и металлический лакированный торшер Арне Якобсона (1929). Она сказала, что два дизайнера из «Farfelus Farfadets» навязали ей цветок лилии из папье-маше, который Катрин после смерти Фабьена забрала в Мароль. Наша мать всегда думала о младшем сыне как о цветке лилии. О каком цветке она думала, вспоминая обо мне? В «Carrelage des Suds» Аннабель выбрала плитку (супермодную, серебристо-серую) для двух ванных комнат и туалета. В Нейи у нее была своя личная ванная комната. А вот от отдельной спальни она отказалась и заявила, что это не в ее привычках. Фабьену было плевать на собственную ванную комнату. Чаще он, не стесняясь, пользовался ванной комнатой Аннабель, а заодно ее бритвой и пенкой, которые обычно служили для удаления волос из подмышек, с ног и лобка Аннабель. Но ему хотелось иметь отдельное местечко, где он мог бы спать один, когда возвращался домой ночью пьяный или под кайфом, или уставший, или все вместе.