— Я тебя не ждала.
— В таком случае не надо было мне звонить.
Она тяжело вздохнула, как будто жизнь, особенно интимная ее сторона, была слишком сложна для нее.
— У меня похмелье, и я не хочу есть.
— Ты хочешь, чтобы мы увиделись завтра?
— Нет, я не хочу оставаться одна.
— Позови подругу.
— Ты и есть подруга. Приезжай. Я тебя жду.
Я положил трубку. И поклялся больше не звонить и не видеть Аннабель. Но несколько минут спустя уже был за дверями своей квартиры, с зажатыми в руке ключами от машины. Я победоносно рассекал теплый весенний вечер. На красном сигнале светофора я позвонил торговке сырами. Автоответчик. Наверное, она ужинала с Фабьеном в «Арани Кавьяр» или в «Ремиз», двух лучших ресторанах Будапешта, о которых он мне рассказывал. Или только собиралась на ужин. Я объявил, что бросаю ее, потому что люблю другую женщину. Мне не терпелось поговорить с кем-нибудь о моем романе с Аннабель, который пока еще даже не начался.
Девушка появилась в длинной футболке на голое тело, что-то вроде ночного мини-платья. Наконец она была своего настоящего роста: чуть выше моего носа. Вот почему у нее был такой смущенный вид, как у ученика, которого застукали за списыванием у соседа по парте. Она присваивала себе 1,77 метра, но опустилась до 1,70 метра. Я обнял ее, и мы пошли в спальню. По дороге я успел заметить, что квартира была довольно большой. Для меня. Из окна было видно небо над домами. Аннабель попросила не заниматься любовью. Для меня было большой победой прижимать ее к своему телу в замкнутом пространстве, и потому ее просьба показалась мне незначительной и второстепенной. Аннабель растянулась на мятых простынях. Если она не хотела, чтобы мы переспали, зачем она разлеглась на кровати? Я не решался снять ботинки, это мужской пошлый жест, но я подумал, что Аннабель еще сильнее рассердится, если я их не сниму. Развязывая шнурки, я посчитал нужным поддержать разговор.
— Фабьен тебе звонил?
— Отстань от меня с этим дураком.
Меня не задело то, что мой брат, пусть временно, взял на себя мою роль дурака, которая уже начала давить мне на плечи и даже на мозги. Мне стаю все чаще и чаше казаться, что в повседневной жизни я веду себя как дурак, о чем я раньше никогда не подозревал. Я всегда думал обратное: что дураками были другие.
Прижавшись к Аннабель, я приподнял ее футболку. Я никогда не видел грудь Аннабель и понял почему: у нее ее не было. Плоский женский бюст потрясает меня так же, как и огромная грудь: моя тяга к крайностям, которой я не часто поддаюсь в рамках своей профессиональной деятельности.