Локхард Джордж
Обратный отсчет
Аннотация:
Диктаторы возвращаются, да так, что гром их могучей поступи сотрясет все основы! Добро пожаловать в динамичную, полную экшена, шпионско-грандиозно-таинственную историю, где участвуют практически все мои Диктаторы. Повесть не продолжает "прямо" ни одну другую книгу, но число ссылок на прошлые события буквально зашкаливает. В основу сюжета легла давным-давно грызущая меня идея, "слегка" проявившаяся в "Долине", но корни пустившая только сейчас.
Драко
Обратный отсчет
Дверь с тихим шелестом скользнула по густо смазанным рельсам. Отличная, крепкая дверь. Герметичная. Удаляющихся шагов не разобрать, биения сердца - не расслышать.
Звезды в бокале мерцали мелкою рябью. Она взглянула на свои пальцы; пальцы дрожали. Чтобы успокоиться, она вернула бокал на стол и подошла к окну.
Ночь осветилась мертвенной электрической вспышкой, с небольшим опозданием рявкнул и гром. Первые капли дождя пронеслись мимо зданий. Обреченные вскоре разбиться, они утешались верой, что настанет день - и Солнце позволит им вновь, призрачными водяными парами, вознестись к небесам.
Неплохая вера, подумалось ей. Бывают и хуже. Много хуже... Она опустила голову, мутно отразилась в полированном паркете. Неясное, размытое пятно. Запах мастики. Так даже лучше - она сомневалась, что рискнула бы этой ночью взглянуть себе в лицо. Может, потом. Когда-нибудь. Завтра! Только не сейчас.
Черчилль говаривал: народ легче убедить, будто все континенты за океаном затонули, чем в том, словно колбаса завтра подешевеет.
Она вспомнила пресс-конференцию, металлическую тишину в студии. Скрипнув зубами, рывком отвернулась от дождя. Поймут ли ее, хоть когда-нибудь? Станет ли отныне ненависть частью и ее жизни, как уже стала для многих друзей?
Нет, поняла она. Не станет. Пусть лишь избранным откроется истина, пусть для подавляющего большинства ее поступок явится безумием - неважно. Важно, что сомнения отброшены. Важно, что сгорел страх.
Уж лучше б ему сгореть, поскольку мосты были сожжены еще утром...
Мысль об огне вырвала из памяти картину, которую она годами мечтала забыть - обманывая себя, ибо хорошо понимала: забыть подобное означает предать. Совесть жжется больнее памяти. Не притупляется с веками, не тускнеет.
Не прощает.
"А как же другие?!" - крикнули ей тогда. - "Как же другие?!"
Она плакала, объясняла, что просто не успела спасти всех - а в душе пылал огонь. Огонь пожирающий, огонь беспощадный.
Ибо спасти всех - она могла. И осознала это лишь в ту страшную ночь.
Она поняла, что даже миллионы жизней, сохраненные ею за долгие века, ничего не значат по сравнению с бесчисленными смертями, отвратить которые она не сумела. На каждую спасенную песчинку, приходилось по целой планете, гибнущей во взрыве звезды где-нибудь в соседней Галактике. Ценою всякой жизни становились мириады смертей.
