— Они, правда, дикари, но, поверьте мне, гораздо темпераментнее всех остальных. Они уж не теряют время на пустые фразы. Сразу принимаются за дело.
После первого сеанса чтения был перерыв, во время которого служанка, вызванная звонком, подала кофе с рассыпчатым диетическим печеньем. Мадам Поли использовала эту паузу не для того, чтобы обсуждать прочитанное, а чтобы ругать своего мужа. Она говорила о нем как о чудовище, циничном и неблагодарном:
— Без меня он никогда бы ничего не добился. Он не умен. Я — его мозг. Мне пришлось помогать ему делать карьеру, подталкивать его, как осла, который не хочет идти вперед. И представляете, вместо благодарности он еще и изменял мне! Имел наглость изменять! И заметьте, тогда, когда я была молода и красива и кое-что умела в постели! Да еще как! Но будьте уверены, раз уж он сделал меня «рогоносицей», я ему отплатила похлеще. Да еще с лучшими его друзьями!
Она расхохоталась. Глаза ее при этом сузились, крошечный бледно-розовый рот раскрылся, обнажая частые и мелкие зубы, как у мурены или морского угря.
Элен слушала, не вставляя ни слова, с неподдельным вниманием. Эта женщина беспрестанно ее удивляла, постепенно раскрывая перед ней мир; полный презрения и ненависти, о котором Элен даже не подозревала. Однажды после чтения хозяйка подарила ей роскошный шарф.
— Берите, вам он к лицу.
В следующую субботу вечером, как предлагал Ласснер, Элен пригласила на новоселье Адальджизу и ее здоровяка мужа Леарко (рост метр восемьдесят), а также чету Амалия — Антонио и Марту с Карло, но тетя пришла одна, потому что Карло участвовал в чемпионате по бриджу, организованном его клубом, и до воскресенья был занят. Он передал с тетей две бутылки граппы[10], Пальеро же пришел со своей подружкой, о которой он сказал, что она вылитая Лоллобриджида, но хоть эта Анна-Мария была и славная девушка, на кинозвезду она походила мало, а скорее напоминала маслину. Ласснер тоже пришел и принес шампанское и розы. До последнего момента Элен боялась, что его не будет. По словам Адальджизы, он часто неожиданно уезжал в Милан или Рим. Они не виделись с тех пор, как познакомились в мастерской Пальеро, но она слышала, как он ходит наверху, и его присутствия было достаточно, чтобы отогнать терзавшие ее порой навязчивые мысли.
Слава богу, он пришел! Ласснер держался легко и уверенно, глаза его, казалось, все видели, все схватывали и, останавливаясь на Элен, выделяли ее среди других. Под его взглядом она терялась, ей казалось, что у нее нет памяти, нет прошлого, и вся она только здесь, в настоящем. Ей хотелось быть красивой и привлекательной, и для этого вечера по совету мадам Поли она слегка подкрасилась. С порога Марта простодушно воскликнула: