Виктория открыто
зевнула.
И заметивший это Ваня
быстро попросил:
— Стасик! А почитай
балладу про молоденького майора!
— Да! — сразу
оживилась Виктория.
— Когда я воевал, это
было самое любимое наше стихотворение!
Стас собрался
выполнить просьбу друга.
Но передумал.
— Ты сам почитаешь
его Вике! — сказал он. — Его без труда можно найти в интернете[7].
А я лучше почитаю то, что написал, пока ты там воевал…
И, не дожидаясь
согласия друга, чуть громче и выразительней, чем предыдущее стихотворение,
принялся читать:
Как
трудно, встав, идти под пули,
Когда вся
жизнь лишь началась,
И в
Омске, Томске или Туле
Тебя
невеста заждалась!
Упасть
бы, долг забыв солдата,
Зарыться
в землю и молчать…
Но там,
куда ведут, — ребята,
Которых
надо выручать.
Над
головою — как обрили! —
Промчался
трассера пунктир:
Война,
что б там ни говорили!
А дома —
выходной и… мир.
Весь
город спит, хоть спать негоже,
Когда
звонят колокола…
Колокола?!
О, Боже, Боже!
Дай
добежать мне до угла!..
Стас оглядел сидевших
за столом…
Ваня, тяжело опираясь
локтями о стол, крепко зажал лицо своими изуродованными ладонями.
Его мама, не с силах
сдержать себя, плакала.
Отец трудно глотал
слюну.
Лена застыла, словно
боясь дышать.
Даже Виктория и та на
миг стала сама собой — чуть отклонившись назад, она смотрела на Стаса притихшая
и открытая…
А тот продолжал:
За углом
— дом.
А в дому
том:
Гильзы от
автомата
И…
распятое тело солдата.
На груди
крест
Из родных
мест.
Руки-ноги
прибиты.
Но глаза
голубые открыты.
«Потерпи,
брат!»
Только
солдат
Прошептал:
«Не снимайте!
Так и
уйти мне дайте…»
«Шок! —
сказал док[8].
—
Бредит
браток!
А ну,
осторожно, ребята,