Бабушке явно за
восемьдесят…
Послушник с опаской
подошел к ней и вылил из своего полуторалитрового ковша несколько капель.
«Лей, лей всё, до
конца!» — потребовала старушка.
И когда послушник
выполнил ее просьбу, подставила и вторую ногу.
«И сюда тоже!»
Так, хлюпая, и пошла
по крутым ступенькам на мороз…
Паломник перехватил
внимательный взгляд Стаса, как-то по-особенному светло улыбнулся ему и сказал:
— А я впервые понял,
что такое настоящая крепкая вера. Что помогло мне потом, когда я сам начал
терять ногу, и врачи сказали, что вряд ли поможет даже операция, помчаться
прямо сюда… — закончил свой рассказ паломник.
Проходя мимо дома
друзей, Стас с радостным удивлением увидел, что в комнате Лены горит свет, и
попросил спутника возвращаться самому.
А он тут зайдет… на
минутку!
Побежал к окну.
Постучал.
Почти тут же
выглянула Лена.
Увидев его, торопливо
замахала руками: мол, заходи, скорее!
Стас охотно вошел.
И увидел, что, за
исключением Вани с Викторией, тут еще не спят.
— Что-то случилось? —
встревоженно взглянула на Стаса Лена. — Откуда ты весь такой заснеженный?!
— Вот, — протянул ей
банку Стас. — Это тебе подарок, от отца Тихона.
— Ты был на
кладбище?!
— Да я хоть на край
света пошел бы, чтобы только помочь тебе! А тут — совсем рядом!
Стас вкратце
пересказал беседу с паломником и свои мысли.
И попросил:
— Ты только дай
земельке сначала оттаять, чтобы не застудить глаза, и намажь их! Да, и еще! Я
ведь своим позвонил!
— И что? — заторопила
его Лена.
— Папа от имени моих
родителей благословил нас…
— Слава Богу!
— И сказал, что они…
ну уж он-то, во всяком случае, непременно приедет!
Лена с облегчением
выдохнула и принялась торопливо шептать:
— А я Владимира
Всеволодовича успела пригласить! Он так радовался за нас, так радовался! И Ник
уже летит! А Григорий Иванович — тот вообще сказал, что завтра утром нас
повезет в город служебная машина. Он уже дал распоряжение мэру нашего райцентра
сделать все в самом лучшем виде. И, на всякий случай, даже лично позвонил
заведующей ЗАГСом…
— А я, представляешь,
— перебил Стас. — Вхожу в комнату, а мне полной в темноте кто-то вдруг:
«Добр-рое утр-р-ро!»
— Ой, да это ж
Горбуша!
— Кто?