* * *
Разница между человеком и собакой заключается в том, что собака не стесняется подчиняться привычкам. Человек же делает вид, что свободен и независим, и вообще вертит хвостом, как ему вздумается. Порой незримый хозяин отпускает поводок, чтоб человек порезвился на воле. Но стоит ему дернуть, как двуногий покорно бежит за хозяином.
Аполлон Григорьевич, при всем уме и таланте, так привык, что если дело принимал чиновник полиции, ему оставалось ждать, когда принесут дичь. То есть вещественные улики для исследований. И хоть понимал он, что большой удачей будет, если Гривцов дров не наломает или шею себе не свернет, но привычка поборола гения. Отправив юного чиновника на розыски, Лебедев душевно расслабился, настроение его улучшилось и потребовало приятно провести время. Про дежурство в департаменте он честно и окончательно позабыл. Для увеселительных заведений было еще рановато. И Лебедев отправился туда, где его настроение всегда обретало зримые формы.
В тихом закутке Гагаринской улицы располагался «Салон мужских причесок Монфлери». Место это сулило мужчине скорое преображение из земного существа в воплощение мечт всех барышень. Цены здесь были бешеные. Что бы ни захотелось улучшить мужчине в своем обличье (хотя куда уж лучше, и так идеал!), скажем, усы подзавить, побриться до румяного блеска или уложить височки, да просто одеколоном побрызгать, все обходилось ни много ни мало, а в целый червонец. Сумму, за которую в любой парикмахерской за углом и брили, и стригли не покладая ножниц весь месяц. Так что случайных посетителей здесь не бывало. А если заглядывал несчастный, то бежал без оглядки. Славу Монфлери хладнокровно переводил в деньги. И никто не жаловался, хоть в салоне помещалось всего два кресла. Счастьем было стать постоянным клиентом.
Атмосфера благоухала пудрами. Простыни ломились от крахмальной чистоты, пена росла взбитыми сливками, зеркала горели, а инструменты сверкали не хуже зеркал. Главным сокровищем салона был сам Монфлери. Стриг и брил он, как виртуозный дирижер. Господин незнатного роста в черных кудрях ворковал, как голубь, погружая клиента в приятный гипноз куаферской болтовни, какая не менялась столетия, со времен Фигаро и мэтра Легро.[1] Сюда приходили, пав духом в борьбе со служебными и семейными неурядицами. А с кресла вставали отдохнувшими, с таким прекрасным настроением и отражением в зеркале, что к червонцу частенько добавляли другой. Но это позволял себе не каждый, а кто денег не считал. Чаще всего — скромные государственные чиновники.