— Сем-Ен… — прошептала она. — Я умираю… Чары… они подстерегли и… я не смогла.
Словно кто-то почти неслышно рассмеялся в шатре, и судороги вновь начали терзать тело молодой женщины.
Содрогаясь и корчась, закатив глаза, она билась в припадке на траве, и с губ валила желтоватая пена.
Танкхен не слышал стонов Ильгиз. Но хриплый смех Неведомо Кого терзал его, врезаясь в мозг, словно тупой бурав. Этот дребезжащий звук вызвал у Лыкова приступ бессильного гнева.
Ильгиз закашлялась, капли черной крови запятнали зеленый кафтан…
— Они… наложили Заклятие Удавки… Я не могла сказать, и даже шаманы не могли… там что-то древнее и мерзкое. Старая Ри умерла, пытаясь… Я должна была убить тебя и покориться ангали… Но я… слишком люблю тебя и слишком люблю свой народ…
Побледнев, она замерла, и всем показалось, что танши ушла к предкам. Но Ильгиз с трудом открыла глаза и с тихой тоской вгляделась в небо, где кружились стаи воронов и грифов, потом перевела взгляд на супруга. — Сохрани детей, любимый… Сохрани народ мой… и твой… и воинов… Сохрани… Для главной битвы, муж мой… Когда Гаэрил вырастет, расскажи ему про меня… Это моя последняя просьба… — Прошла минута, а казалось, прошла вечность, прежде чем она вновь заговорила: — Прощай, любимый… Боги вам в помощь…
Губы молодой женщины чуть скривились от боли, а может, она хотела встретить смерть с улыбкой. Ханша провалилась в забытье.
Лыков завыл, как волк, над трупом убитой подруги.
— Что смотрите?! — заорал Фариг. — Спасайте танкхена! Уходим!
— Я без нее никуда не поеду, — тихо, но твердо заявил Семен.
Фариг взглянул ему в глаза, кивнул и дал знак своим людям, чтобы те приготовили тело ханши к дальнему путешествию.
— Эх, ребята, ну что ж вы так?! — Макеев, горько осклабившись, помотал головой.
Хотя пыль скрыла происходящее на флангах, а радио молчало, было ясно, что войско Южного предела вместе с верховными ханами попало в окружение.
Как именно и почему все это произошло — то ли маги постарались, то ли неведомые мастера следом за дудутами соорудили-таки какой-нибудь местный «панцершрек», но факт есть факт. Бронемашины были сожжены, и ребята в них зажарились живьем, как в консервных банках. И сразу в войске началась паника. В этих краях если уж паника, то все бегут, теряя штаны. Эх, ханы с нойонами, чисто дети — всегда уверены в победе! Всех побьем да порубаем! Вот и… порубали!
Он оглянулся туда, где у палатки столпились его люди и где сержант Максудов машинально двигал туда-сюда фигурки на боевом планшете.
Последнее сообщение вместе с еле живым гонцом пришло десять минут назад, но и так было ясно: положение войска союзников стало совсем плохим. Измотанные долгим боем они встретились с превосходящей их по численности тяжелой кавалерией, причем в поле, да еще и при фланговом ударе. Резервов не было, немногочисленное огнестрельное оружие исчерпало заряды.