— Стаc, придурок ляховский,[4] вылезай!
Бородач так и умер в предвкушении потехи над незадачливым соратником — шашка ударила в шею и остановилась, не в силах перерубить позвонки. Лена отшатнулась от брызнувшей алой струи, выпустила оружие и упала на колени, закрыв лицо руками. По плечам пробежали судороги. Тут же в ухо ткнулся мокрый нос, и горячий язык скользнул по щеке, собирая слезы:
«Не плачь. Это было нужно. Врагов стало меньше».
«Понимаю. Но так не должно быть, мы не должны убивать».
«Людей — да. Враги — не люди».
«Думаешь?»
«Знаю. Вы защищаетесь — это свято».
«Вася, у вас есть понятие святости?»
«Есть у тебя. Родина, папа, мама, братья… Я видел».
«Ты философ».
«Нет, я Василий, который ждет команды».
«Какой?»
«Защитить… освободить…»
«И убить?»
«Нет, уничтожить. Это разное».
«Тогда?..»
«Командуй».
— Тогда вперед! Санек, ты как, оклемался?
Сашка выполз из кустов на четвереньках и сразу же наткнулся взглядом на почти обезглавленный труп, лежащий поперек дороги. Мальчишку тут же скрутило новыми приступами рвоты. Лена подошла и успокаивающе погладила по голове:
— Не переживай. Видишь, мухи уже садятся? Они не ошибаются. Это не люди, это дерьмо. Будешь расстраиваться из-за каждой раздавленной коровьей лепешки?
— Не могу.
— Я тоже. Но что делать? Нужно.
— Расстраиваться нужно?
— Идти вперед. Ну?
Саня решительно встал и поднял двустволку, которую до этого волочил за ремень по траве. Прикушенная губа, сузившиеся глаза…
— Если не мы, то кто?
«Правильно говоришь», — одобрил Васька.
— Это не я первый сказал.
«Все равно правильно».
— Да мы и сами правильные.
— Точно, больше уже и некуда, — подтвердила Лена и направилась обратно к трубе, уходящей под дамбу. — Пошли, что ли, товарищи идеальные воины?
— А почему туда? — не понял Санек.
— Куда еще?
— Погоди, в деревню разве не пойдем?
— Смысл? Если мама успела уйти в схрон, то мы только привлечем к нему внимание чужаков. Если нет… А люди… люди никуда не денутся. Семьдесят с лишним рыл не смогли себя защитить — кто теперь им нянька? Подождут, все равно их собираются в Павлово вести, а не расстреливать. Младшим помощь нужнее, так что они в первую очередь. Как, кстати, твои подопечные?
— Их уже половину перестреляли, — поморщился Санек. — Дебилы какие-то — прут напролом, будто там медом намазано.
«Происходит естественный отбор, — пояснил Васька. — Погибают самые глупые».
— А трусливые выживают?
«Трусость? Это как? Приказ есть — трусости нет. По-другому не бывает. Остаются жить умные и удачливые. Удачливость — тоже критерий отбора».
— Жестоко там у вас.
«У них. Я больше не они, я Василий».