— Не развяжутся?
— Обижаешь, — ответил Андрей. — Фирма веников не вяжет.
Разговаривать некогда, все потом. В первую очередь — найти детей, причем живыми и невредимыми. Кажется, пленные это поняли и немного расслабились. Чувствуют, сволочи, что после встречи с сыновьями стану мягким и добрым, даже муху не смогу обидеть. Надейтесь! Надежда, она того… умирает последней. Никто не торопится? Если да, то могу организовать вне очереди.
Петрович смотрит внимательно. Мысли читает? Прищурился, будто хочет что-то сказать. Может, и хочет, но кто же разрешит?
Первый этаж пустой — железные двери крайних подъездов заварены намертво, а из среднего туда прорублены в стенах проходы, что позволяет осмотреть все быстро и без излишней беготни. В квартирах, приспособленных под казармы, тишина, только густой дух несвежих портянок въелся, кажется, даже в штукатурку, и бодрит не хуже нашатырного спирта. Во всяком случае, двигаемся в приличном темпе, затрачивая на каждую комнату не больше пяти-семи секунд. Иногда задерживаемся подобрать заинтересовавшие трофеи, отчего стали похожими на двух навьюченных поклажей ослов. Хотя понять нас смог бы любой — когда еще встретишь наградной «маузер» в приличном состоянии? Пусть он без патронов, зато с орденом Красного Знамени. Положу дома на почетную полочку — такое оружие достойно лучшей участи, чем валяться в этом гадюшнике.
По лестнице почти крадемся, хотя и твердо уверены в отсутствии кого-либо на втором этаже. Но лучше, если уверенность будет на двести процентов, так оно как-то надежнее. Поднялись — спокойно все, только многочисленные комнаты с распахнутыми в спешке дверями.
— Андрей, ты же говорил, будто тут женская общага была?
— Ну да, так и есть, а что?
— Почему тогда в хрущевке?
— Не знаю. А тебе не все ли равно?
— Заблудимся на хер. Понастроили лабиринтов, Фидии доморощенные.[7]
— А мне нравится, уютненько так… Вот здесь, кстати, жила знаменитая на весь район Инга Градова.
— Да? И чем же знаменита?
— Журналистка «Павловского пентхауза».
— Ну-у-у…
— И по совместительству — классная минетчица. Ее все знали.
— Я не знал, — уточняю на всякий случай.
— И я тоже. — Андрей со слишком подозрительной поспешностью отвел подозрения, чтобы поверить в его искренность.
— Ладно, Вергилий, веди.
— Не Сусанин?
— У того опыта меньше. И результат, как бы сказать…
— Так мы результат улучшим.
Кабинеты тоже пустые, все обитатели убежали к месту взрыва — нечто подобное было в Арзамасе, когда на станции грохнули вагоны со взрывчаткой. Сколько у нас времени еще будет? Час, а то и чуть больше, — наверняка. Пока осмотрятся, потом начнут разбираться, искать виновных, делать выводы, трындеть по теме и сверх нее… следом наступит очередь кого-нибудь из власть предержащих толкнуть речь. Без речи в любое время и в любую эпоху никуда — святое. Аплодисменты займут минут десять. Хорошо, успеваем.