— Пап, это тот, про кого я думаю? — тихо шепнул Андрей, прикрываясь ладонью.
— Угу.
И тут же с легким щелчком в мозгу встали на место разбросанные хаотично кусочки мозаики. Увиденная краем глаза фанерная крепость на высоком берегу… Тот самый «Форпост»? Ряженные под старину бородачи, нарочитый говор, княжеская набожность, пусть упомянутая мельком… Михаил Сергеевич Негодин, режиссер и актер собственных картин, скупивший перед Нашествием полторы сотни гектаров земли в этих местах. Барин… сам захотел царствовати и всем владети? А что, вполне символично — Павлово тоже расположено на семи холмах, как Москва или Рим. Как здесь называют — «на горах». Троицкая, Семенова, Спасская, Убогая горы, и есть еще кручи: Каменка, Воскресенская и Дальняя. При трепетной любви Михаила Сергеевича к различным знакам свыше… это он может, да. А меч с драгоценными камнями в рукояти нужен в качестве очередного символа.
И это обозначает, что сваливать отсюда надо как можно быстрее. Руль за сто даю — после окончания работы нас потихоньку удавят и отправят кормить раков. Не должны грязные лапы касаться мечты. Грязные — означает наши, мои и Андрея. Да и все остальные тоже. Насколько помню, люди у Негодина делятся на две категории — быдло, самая многочисленная, и он.
Нехорошая ситуация, опасная. Однозначно нужно делать ноги, не дожидаясь встречи. Тем более у нас своя цель. Кстати, о цели… что у меня осталось из оружия? Да практически ничего, только два ножа за обоими голенищами, пистолет под противорадикулитным поясом и намотанная на запястье левой руки басовая гитарная струна, запаянная концами в свинцовые грузики. У сына и того меньше: только заточка из электрода в сапоге, тоже ножи да динамитная шашка с коротким шнуром, неизвестно зачем примотанная скотчем к ноге. Не иначе браконьерствовать собрался, рыбу глушить. Нехорошо! Природу беречь следует, она вкусная!
И тут, будто бы услышав мысли о вкусностях, со скрипом распахнулась дверь, пропустив двух дородных женщин в сарафанах и кокошниках, несущих подносы с едой. Ничего так тетеньки, фигуристые, но для чего румянить щеки? Сюр и гротеск. Неужели увлеклись игрой до такой степени, что не замечают грани?
— Не обессудь, мастер, за постные яства, сегодня среда. — И все с поклонами и искусственными улыбками до ушей.
Надо же, мы уже приобрели определенный статус. Видимо, мастер — это покруче простого пейзанина и достоин поклона. Цирк, мля…
— А выпить уставшим людям? — С сомнением осматриваю подносы. Опять опостылевшая картошка, посыпанная укропом, несколько репок, четыре крупных желтых огурца — да, не густо.