Неожиданно ловлю себя на мысли, что рассматриваю бородача с одним только любопытством, никакой злости или, что еще хуже, жалости. И даже если оторвали, но это вряд ли, то мне это глубоко безразлично.
— Кто с ним в железную маску решил поиграть?
— Так спроси.
Андрей хмыкает и, взяв у меня нож, разрезает скотч. От рывка, выдергивающего волосы из усов и бороды, пленник очнулся.
— Ну здравствуй, Евграфий! Или Граф?
— Евгений я. — «Участковый» решительно отказался от дворянского титула. — Меня вот тут…
— Да по мне хоть Евлампий, — перебил Андрей, с глубокомысленным видом поигрывая финкой. — Пой, птичка, с самого начала.
— Что, простите?
— А не прощу! — Удар в печень заставляет пленника повиснуть на наручниках, поджав ноги к животу. — Это тебе аванс. За то, что удавить нас предлагал. Рассказывать будешь?
— О чем?
— Да обо всем.
— Спрашивайте.
— Зачем? — Сын изобразил удивление. — По-моему, это тебе необходимо выговориться и облегчить душу. Не так ли? Начни с самого начала. Автобиографию, впрочем, можешь опустить.
Я тем временем размотал с запястья струну и сделал из нее петлю:
— Да чего с ним цацкаться? Сейчас наковальню к яйцам подвесим, и запоет как миленький.
— Без наковальни обойдемся, правильно? — Андрей пробил еще раз, включаясь в игру в двух следователей. Только не в злого и доброго, а в просто злого и в злого запредельно.
Нетрудно догадаться, кому досталась вторая роль. Даже в недолгие годы увлечения КВН строительного института, в команду которого заочники попадали только по великому блату в виде постели главной комсомольской вожачки факультета, мне лучше всего удавались образы мерзавцев и подонков. Харизма, что ли, такая?
Помощь не понадобилась — Граф поплыл. Наверное, неясные перспективы нашего общества показались более привлекательным вариантом. Впрочем, других и не было, только если отправиться за борт со скованными руками. Но это даже не пришлось озвучивать — клиент заливался соловьем, вываливая кучу в основном ненужной информации. Ну какое, скажите, мне дело до того, с кем спал покойный ныне сотник? Но приходилось делать скучающее лицо и выслушивать с невозмутимым видом, вылавливая в мутном потоке на самом деле интересные сведения.
Как и предполагалось, Михаил Сергеевич Негодин был лишь ширмой для Игоря, который и являлся настоящим хозяином так называемого «Павловского княжества». Надо же — умнейший человек, хоть и сволочь, а умер как обычный баран, с перехваченным во сне горлом. Жалко… я бы его еще раз убил, более болезненным способом. Именно сотнику и принадлежала идея средневекового государства, удачно наложившаяся на комплексы и мании кинорежиссера. Идея, подкрепленная пятью килограммами кокаина.