– Елки-палки, Джефи, как же все здорово, какое отличное утро, – сказал я, когда, заперев машину, мы пустились вдоль озера, с рюкзаками за спиной, рассеявшись по обочинам и центру дороги, как рассеивается пехота. – Насколько круче, чем какой-нибудь «Плейс»! Таким вот свежим, погожим субботним утром сидишь там и напиваешься, мутный весь, больной, – а мы тут гуляем, свежий воздух, чистое озеро, красота, прямо хокку, ей-Богу.
– Сравнения одиозны, Смит, – отвечал он, цитируя Сервантеса и заодно делая буддистское наблюдение, – Какая фиг разница, сидишь ты в «Плейсе» или лезешь на Маттерхорн, все одно пустота, братишка. – Я подумал и решил, что он прав, сравнения одиозны, все одно и то же, но все-таки я чувствовал себя превосходно и вдруг даже понял, что (несмотря на тромбозные вены) эта прогулка пойдет мне на пользу, и может быть, я даже брошу пить и вообще начну новую жизнь.
– Джефи, как я рад, что встретил тебя. Я хочу научиться правильно складывать рюкзак, вообще как и что, и прятаться в горах, когда цивилизация надоест. На самом деле здорово, что я тебя встретил.
– Что ж, Смит, и я рад, что встретил тебя, узнал про спонтанное письмо и все такое.
– Да это ерунда.
– Для меня не ерунда. Прибавим шагу, время поджимает.
Вскоре мы уже добрались до клубов желтой пыли, где, урча, возились трактора и матерились толстые потные рабочие. Они даже не взглянули на нас. Им, чтобы залезли на гору, надо было бы заплатить вдвое, а сегодня, в субботу, и вчетверо.
Подумав об этом, мы с Джефи посмеялись. Я немного стеснялся своего дурацкого берета, но трактористы не обратили на него никакого внимания; скоро мы уже оставили их позади и приблизились к последнему домику – магазинчику, от которого уже начиналась тропа. Это был бревенчатый домик у самого края озера, у подножия довольно внушительных предгорных холмов. Здесь мы немного передохнули на ступеньках, все-таки прошли мили четыре, правда, по хорошей ровной дороге; зашли внутрь, купили конфет, всякого там печенья, кока-колы. И тут вдруг Морли, который, надо сказать, отнюдь не молчал все эти четыре мили и смотрелся весьма забавно со своим гигантским рюкзаком, где лежал, в частности, надувной матрас (в сдутом состоянии), но без всякой шляпы или кепки, то есть совершенно так же, как у себя в библиотеке, но в каких-то больших мешковатых штанах, – короче, Морли внезапно вспомнил, что не слил воду.
– Подумаешь, не слил воду, не влил соду… – сказал я, видя их ужас и не очень-то разбираясь в автомобилях.
– Да ты что, не слил воду – это значит, что, если ночью здесь будут заморозки, вода замерзнет, радиатор взорвется, все к черту полопается, мы не сможем доехать до дому и замучаемся переть пешим ходом до Бриджпорта, двенадцать миль.