И все же, надеясь поехать в Бухарест сдавать экзамены на бакалавра, Изабелла мечтала забавы ради встретиться с Ильей… не на свидании в тюрьме, разумеется, а на свободе… Да и самого Илью она представляла себе отнюдь не в рабочей блузе, а в ладно сшитой форме королевского летчика.
Именно об этом размышляла Изабелла, когда к ней явился Жорж Попа и рассказал, что наймиты красных бунтарей и еврейские прихвостни распустили в городе слух, будто взрыв на электростанции был подстроен зеленоруба-шечниками…
— Эти подонки дошли до такой наглости, — возмущался Жорж, — что поговаривают, будто в тот вечер видели и меня с отцом на электростанции!..
— Какая чушь! — воскликнула Изабелла и, смеясь, бросилась Жоржу на шею. — Не переживай, милый Жоржик! В тот вечер у нас было столько народу, и все видели твоего отца и тебя за столом! Собственно, ты же…
Изабелла вдруг осеклась. Она вспомнила, что Жорж исчез вместе с Лулу Митреску сразу же после того, как погас свет… «Но в городе он еще горел, — вспоминала Изабелла, — горел до взрыва… еще долго горел. Потом начался пожар, и везде погас… Но Жоржик и Лулу, кажется, уже вернулись, или…»
Смутная догадка мелькнула в голове Изабеллы, но она не сделала попытки утвердиться в ней или опровергнуть. Она просто отбросила эту неприятную мысль. «Разочароваться? — подумала она; — Нет! Пусть когда-нибудь позже, но только не сейчас… А может быть, никогда… И даже наверняка никогда!»
* * *
Домой Жорж Попа вернулся поздно ночью, и тотчас же к нему в комнату вошла мать. Он удивился:
— Ты не спишь, мамуся?
— Жду тебя весь вечер, Жоржик…
— Зачем ты встаешь с постели? Не бережешь себя… Могла бы послать кого-нибудь за мной… — говорил Жорж, предчувствуя, что мать опять будет донимать его разговорами о причастности к взрыву.
Мать все же прервала сына:
— Мне рассказали сегодня об одной очень неприятной подробности. Мальчик, которого арестовали после несчастья на электростанции, показал в сигуранце, что один из переодетых в черное одеяние бандитов был… в вишневых лакированных туфлях… Тебе это известно?
Жорж артистически закатил глаза, изображая из себя мученика.
— Ты опять об этом, мамуся? Извини, но мне надоели твои подозрения. Каждый раз что-нибудь новое! Удовольствие не из великих… К тому же у меня гость из Бухареста. Не дай бог, услышит, подумает, что у нас черт знает что творится… Идем отсюда, идем! Ты плохо выглядишь. Врач велел тебе лежать, а ты вскакиваешь без всякой надобности…
Жорж увел мать в спальню. Ее одолел приступ астмы. Но, едва отдышавшись, она вновь стала настаивать, чтобы сын признался.