Илья шел, глядя вдаль, не всматриваясь в толпящихся на тротуаре людей, но по доходившим до его слуха возгласам отчетливо представлял себе выражение злорадства и негодования на их лицах.
— Попался, субчик!
— Считай, песенка спета… Амба!
— И римский папа не поможет…
— Руки отрубать таким мерзавцам надо!
— А теперь-то все одно что без рук… В чужой кармам уже не залезет!
— Крышка!
«Ну и гады! — с возмущением подумал Илья. — Сами прожженные жулики, и меня в свою компанию зачисляют…»
Он хотел крикнуть им что-нибудь оскорбительное, но пока соображал, как сказать, передумал и отказался от своего намерения. Он вспомнил, с каким достоинством реагировали коммунисты — узники тюрьмы Вэкэрешть — на площадную брань и вздорные обвинения тюремщиков. Томов выпрямился, вскинул голову и, смерив толпу презрительным взглядом, зашагал более твердой походкой.
Впереди, на предпоследнем квартале бульвара, размещались лучшие в городе бакалейные и галантерейные лавки, здесь же был и магазин мануфактурщика Гаснера, а дальше начинался проспект помещика Раевского, пестревший претенциозными вывесками банков «Комерчиала» и «Басарабия», ресторанов «Пиккадили» и «Монте-Карло», отелей «Гранд» и «Савойя», автобусной конторы «Транс-портул модерн» и кофеен «Венеция», «Парадис» и «Де луке», служивших местом сборища городских торговцев и владельцев предприятий, приезжих коммерсантов и коммивояжеров, рыскающих в поисках клиентов маклеров и великовозрастных лоботрясов с десятилетним студенческим стажем и кошельком, туго набитым папашиными деньгами. Здесь многие знали Илью Томова если не в лицо, то по имени как парня, однажды закатившего звонкую пощечину известному в этом мире мануфактурщику Гаснеру.
К встрече с этой публикой Илья готовился и нервничал с той самой минуты, когда жандармы повели его через центр города… Он предвидел, сколь бурной будет реакция завсегдатаев этих заведений на его появление — с «почетным» эскортом. И он не ошибся. Еще издали завидев конвойных, толкавшиеся у входа в «Венецию» дельцы, перебивая друг друга, заорали в открытую дверь кофейной:
— Ай-яй-яй-й!
— Скорее сюда!
— Смотрите! Ведут его!..
Этого было достаточно, чтобы страстные любители сенсаций, не довершив заключения сделок, не дослушав очередного пошленького анекдота, не допив зельтерской или кофе, не доев пирожного или не доиграв партии в домино, бросились опрометью на улицу.
— Так то ж наш болградец!
— Точно! Илюшка Томов…
— Это тот самый, который так непочтительно поступил с господином Гаснером?
— Ну да!
— Но оплеуха — мелочь! Бандит же хотел бросить бомбу в патриарший собор!