У подножия лестницы, устланной роскошными коврами, которая вела из залы на главную палубу, мисс Стэндиш внезапно остановилась и повернулась лицом к Росланду. Ее глаза только на мгновение остановились на нем, сейчас же скользнули мимо и вслед за тем она быстро подошла к Алану. Яркая краска залила ее щеки, но в голосе не чувствовалось ни малейшего волнения, когда она заговорила. Слова ее звучали отчетливо, и Росланд мог ясно расслышать их.
- Насколько я понимаю, мы приближаемся к Скагвэю, мистер Холт? сказала она. - Вы, может быть, проводите меня на палубу и расскажете мне об этом городе?
Агент Грэйхама остановился внизу и начал медленно закуривать папиросу. А Алан вспомнил унижение, перенесенное несколько часов тому назад в Джуно, когда его справедливо упрекнули в назойливости и он не смог вовремя найти нужные слова. Раньше чем он собрался ответить, Мэри Стэндиш доверчиво взяла его под руку. Хотя она и отвернула лицо, Алан ясно видел, что волна румянца еще ярче залила ее щеки. Она была удивительно непоследовательна в своих поступках, головокружительно хороша и в то же время холодна как лед, если не считать ее пылавших щек.
Алан взглянул на Росланда; тот пристально смотрел на них, с папиросой на полпути ко рту. Алан привык улыбаться перед лицом опасности; и он безмолвно улыбнулся и сейчас. Девушка тихо засмеялась. Она слегка потянула его вперед, и он, удивленный и послушный, прошел вместе с нею мимо Росланда. Глаза Мэри Стэндиш смотрели на Алана так, что сладостный трепет пробежал по всему его телу.
В конце широкой лестницы она прошептала, приблизив губы к его плечу:
- Вы великолепны! Спасибо вам, мистер Холт!
Эти слова, а вместе с тем ослабевшее пожатие ее руки на его рукаве словно окатили его ушатом холодной воды.
Росланд больше не мог видеть их со своего места, разве только он следовал за ними. "Девушка кончила свою игру, - подумал Алан, - а я сам вторично сыграл роль безмозглого глупца". Но эта мысль не вызвала в Нем злобы. В сущности говоря, он находил во всей этой истории много забавного. И когда они выходили на палубу, Мэри Стэндиш услышала, что он чуть слышно смеется.
Она сильнее сжала его руку.
- Это далеко не смешно, - с упреком сказала она. - Это трагично, когда такой человек не дает вам покоя!
Он знал, что она лжет из вежливости, с целью предупредить его возможные расспросы. Конечно он мог бы поставить девушку в затруднительное положение, дав ей понять, что видел ее в полночь наедине с Росландом. Он посмотрел на нее, и она, не мигнув, выдержала его испытующий взгляд. Она даже улыбнулась. Алан подумал при этом, что ее глаза красивее, чем у всех виденных им когда-либо обманщиков. В нем шевельнулось какое-то странное чувство, словно он гордился ею, и он решил ничего не говорить ей о Росланде. Алан все еще убеждал себя, что его ничуточки не интересуют чужие дела. Мэри Стэндиш, очевидно, предполагала, что он слеп, а он и не собирался предпринять какие-либо шаги, чтобы рассеять этот самообман. Такая линия поведения, несомненно, будет самой лучшей в итоге.