Он с криком ринулся вперед, и гладиаторы, пастухи, рабы с ревом кинулись следом через рвы, кустарники, виноградники и поля, разя легионеров. Они были похожи на град, внезапно обрушившийся на созревшие хлеба.
Я видел, как рухнул конь легата, из его шеи хлестала кровь. Упав, он придавил легату ногу. Спартак приставил меч к горлу Фурия, который пытался подняться.
Фракиец отступил, дав Фурию время встать на ноги и выхватить меч.
Но внезапно позади него показался Крикс.
— Обернись, легат! — крикнул он.
Фурий споткнулся, поворачиваясь к новому противнику, и Крикс пронзил его мечом.
Кровь легата смешалась с кровью его коня. Фурий пытался вырвать меч из груди.
Я бросился вперед, чтобы встать между Криксом и Спартаком, которые готовы были убить друг друга.
Спартак повернулся и ушел прочь, переступая через голые трупы.
Эти тела — все, что осталось от армии Фурия после семи дней сражений. Прилетевшие с моря хищные птицы рвали тела длинными желтыми и черными клювами. Волки, глаза которых сверкали в ночи, молча и яростно пожирали трупы.
Вечером, впервые за несколько дней, пастухи разожгли большие костры, которые, должно быть, было видно даже с акрополя Кум.
Крикс переходил, пошатываясь, от одного костра к другому, отрывая куски мяса от туш, насаженных на вертел и потрескивавших на огне. Запах жареного мяса начал заглушать сладкий аромат перезрелых фруктов.
На нем были латы, в руках он сжимал меч Фурия. Он кричал, что римляне больше никогда не будут хозяевами Кампании и нужно идти на Рим, как сделали это галлы, завоевавшие город в далекие времена.
Он размахивал руками и задирал Спартака, который, сидя в стороне, хранил молчание.
Крикс постоял в нерешительности, затем удалился, рассекая воздух мечом, крича, что он убил легата, что никто из римлян не заставит его преклонить колени, он победил их, как побеждал на арене великанов, медведей и львов. Внезапно он опустился на землю и заснул, уронив голову в грязь.
Я подошел к Спартаку. Аполлония принесла ему кусок мяса, и он, прикрыв глаза, жадно впился в него зубами.
— Я позволил Криксу убить легата, — сказал он. — Ты рассказывал, Посидион, что греческие города восстали друг против друга, народ разделился, и поэтому римляне захватили их.
Помолчав, он добавил:
— Я не стану бороться против Крикса.
Он повернулся к морю, к Кумам.
— После легата придут преторы, затем консулы и легионы.
Качая головой, он повторял:
— Чего хотят боги?
Он откинулся назад и, опершись на локти, смотрел в небо, будто надеялся найти там ответ.
Занялся новый день. Угли пожарищ еще тлели, когда крики дозорных разорвали тишину.