В двадцать четыре года у Исабель уже была двухлетняя дочка. Ее муж, Рафаэль Сантос, почти ее ровесник, работал журналистом. Пара жила в скромной квартире в районе Барракас. Исабель и Рафаэль познакомились еще студентами. Оба учились на журналистов; он всегда говорил ей, что у нее более уверенное и точное перо, чему него, и что у нее особенный талант портретиста. Однако родилась дочь, и Исабель решила оставить работу до тех пор, пока Мария Лус не пойдет в школу. Журналистика была общей страстью этой пары, и Рафаэль никогда не публиковал статью, не дав ее сначала прочесть жене. Уложив дочку спать, Исабель устраивалась за кухонным столом и принималась править карандашом его тексты. Рафаэль, Исабель и Мария Лус жили счастливо, и будущее представлялось им в розовом свете.
Но переворот и захват власти в стране военной хунтой перечеркнули все их планы.
Рафаэль остался без работы. Центристская «Опинион», где он трудился, писала о новой власти осторожно, но газету все равно закрыли.
Из-за этого супружеская пара оказалась без гроша, но для Исабель это стало почти облегчением.
Писать разрешалось только журналистам, лояльным хунте генерала Виделы, а Исабель и Рафаэль, левые перонисты, не согласились бы написать ни строчки ни в «Кабильдо», ни в других пока еще не закрытых изданиях.
У Рафаэля были золотые руки, и он нанялся подмастерьем к местному столяру, а Исабель вместе с лучшей подругой по очереди сидели с детьми и работали дежурными в колледже естественных наук.
Как ни трудно было сводить концы с концами, двух зарплат более-менее хватало, чтобы как-то перебиваться и растить дочь.
Вечером Рафаэль возвращался из мастерской, они ужинали, а потом вдвоем еще долго сидели за кухонным столом. Исабель шила — это тоже приносило в семью немного денег, а он описывал все несправедливости, все репрессии, чинимые режимом, продажность власти, соглашательство церкви, рассказывал о том, сколько горя выпало на долю аргентинского народа.