— Убили Володю.
Филипп помрачнел.
— Постой, — озабоченно спросил он через минуту, — но разве его не убили с месяц назад?
Теперь уж настала очередь Вальда задуматься.
— Ты прав, — удивленно сказал он, — это было ровно месяц назад, день в день. Какое странное совпадение!
— Ну, жаль Володю, — сказал Филипп, — и что?
— Ничего, — пожал плечами Вальд. — Я думал, вдруг ты забыл или еще чего.
— Не надо! Я чувствую, ты не просто так это сказал.
— Ты прав, — вздохнул Вальд, — твоя проницательность меня иногда поражает. К чему притворяться? Я решил, что нам все-таки нужна служба безопасности.
— Это сильное решение, — сказал Филипп. — Не могу возражать; вопросы такого рода в твоей компетенции. Но почему бы нам не увязать ее создание с грядущей структурной перестройкой?
— Но я не планировал никакой перестройки.
— Так ты запланируй.
— Твой уверенный тон говорит о том, что ты кое-что уже обдумал, — сказал Вальд. — Это так?
— Поразительная проницательность.
— Ну, так давай поговорим.
— Я еще не вполне готов, — сказал Филипп, — хотел просто удержать тебя от излишне поспешных действий.
Вальд помолчал.
— А по-моему, — сказал он, пристально глядя на Филиппа, — ты просто валяешь дурака и хочешь удержать меня от создания службы безопасности. Я проницателен?
— Ну а даже если так, — разозлился Филипп, — сколько у нас их было и что это дало?
— А что ты предлагаешь?
— Я уже давно предложил тебе.
— Не помню.
— Да? — удивился Филипп. — Последний раз это было месяц назад, когда убили банкира Володю.
— Ах, вот ты о чем! — недовольно сказал Вальд. — Ты опять толкаешь меня на отказ от Родины!
— Именно, — сказал Филипп, — но причины все время разные, заметь. Вначале это была просто мечта, потом типа возможность, потом… просто страх, если помнишь… потом опять мечта, но вполне конкретная…
— А сейчас?
— Наверно, безысходность. Тогда, в старину, была одного сорта безысходность, личная, что ли… а сейчас, как подумаешь обо всем… о детях… и обо всем окружающем… там… и здесь…
— Понятно.
— Жаль, что ты так и не побывал в Испании. Ведь безалаберный народ, просто смешно иногда. Ну ничуть не лучше наших. Такие же ленивые, неряшливые… бумажки швыряют где попало… собачки на тротуарах какают, и это в порядке вещей…
— Ну?
— Но почему же у них в итоге так хорошо? Так красиво, так по-настоящему грустно и весело? Жаль, ты не видел… Да у них каждый подъезд — произведение искусства. А у нас… Мистика какая-то.
— Ты забыл. Ты уже выдвигал версию.
— Наверно, забыл…
— А мне запомнилось. Ты сказал, что они слишком ленивы, чтоб разрушать. Поэтому столько старины и осталось. Затем — климат, туристы…