— Я пыталась так делать, — вздохнула Ольга, — но они своей якобы ласковой «Оленькой» сводили эти усилия на нет. Ведь они не пизду мою звали Оленькой, а меня!
— Да, но им нужна была не ты, а всего лишь твоя пизда, — резонно возразила Марина. — Почему же ты сама для себя не назвала ее Оленькой?
Ольга опешила.
— Ты знаешь, а мне это и в голову не пришло. Как остроумно! Действительно, если бы я это сделала, вышло бы, что каждый из них обращался таким образом не ко мне, а лишь к моей пизде.
— Ну.
— И я бы совсем не страдала.
— Ну.
Ольга покачала головой.
— Где же ты раньше была! Сколько бессмысленных слез… а с другой стороны, сколько оргазмов бездарно упущено! Да-а… Ну уж теперь, если когда-нибудь снова пойдут проверяющие, я своего не упущу… Но почему ты так странно и, в свете новой постановки вопроса, даже как бы некультурно обратилась ко мне?
— Потому что повод особенный.
— То есть? — насторожилась Ольга.
— Пришла пора нам проститься, боевая подруга.
У Ольги на глаза навернулись слезы.
— Я так и знала… сердцем чуяла… видала тебя в машине с одним… Конечно, ты птица высокого полета. Ах ты, Мариночка, радость моя! как же я без тебя-то?
И Ольга, бросившись Марине на шею, зарыдала.
— Ладно, — сказала она через какое-то время, отцепившись от Марины и громко высморкавшись, — ничего не поделаешь… это жизнь. Но мы будем видеться?
— Конечно, — сказала Марина.
— Я по-прежнему твоя подруга?
— До гроба. Вот те крест.
— Если бы я не была столь явно выраженной гетеросексуалкой, — задумчиво произнесла Ольга, — это было бы для меня настоящей трагедией. Скажу тебе честно, я не раз задавала себе вопрос, не испытываю ли я к тебе что-либо сверх обычного дружеского чувства.
— Мы, кажется, уже обсуждали что-то подобное.
— Может быть. Но одно дело — что обсуждаешь, то есть что говорится вслух, а совсем другое — что таишь про себя, подчас даже не решаясь себе самой в этом признаться. Чуешь разницу?
— Ага.
— Иногда в эти моменты мне было даже жаль, что я не испытываю ничего такого. А знаешь почему?
— Почему?
— Потому что если бы испытывала, нас бы ждал целый океан наслаждений.
— Не уверена, — заметила Марина. — Ведь океан наслаждений должен предполагать взаимность, разве нет?
— Если бы это была такого рода страсть, — назидательно сказала Ольга, — это была бы настолько сильная страсть, что она не могла бы оставить тебя равнодушной.
— А-а, — протянула Марина. — Тогда да.
— А теперь, — сказала Ольга, — мне нисколько этого не жаль — я имею в виду, не жаль, что я не испытываю ничего в этом роде, потому что с высоты падать больней. Ведь я могла бы этого просто не вынести! А что это за тип был в машине?