Адъютант предложил ей зайти в кабинет.
Она зашла. В первый момент она не узнала кабинета. Стены напротив двери не было на своем месте — она была раздвинута или поднята — и за ее чертой открывалось обширное помещение, теперь единое с кабинетом и по виду напоминающее центр управления космическими полетами или хотя бы крупным автоматизированным заводом. Огромный, изогнутый в форме подковы пульт с множеством ламп, мониторов и органов управления занимал большую часть этого помещения; внутри пульта-подковы катался на кресле князь. Он командовал.
Марина приблизилась. Его сиятельство — в шлемофоне, бледный, кажущийся многоруким от количества кнопок и рычагов, которые он нажимал, выполнял очевидно сложнейшую организационную работу. Вены на лбу его и висках резко выделились, глаза налились кровью; он внушил Марине священный трепет. Не рискнув даже поздороваться с ним, она полезла было за платочком, чтобы, как некогда, отереть пот с его лица, но передумала, боясь хоть на сколько-то отвлекать князя.
В боковые двери центра управления вбегали и выбегали офицеры с депешами; звуки окружавших пульт принтеров и факсов слились в один протяжный электронный гул. «Ага! — вдруг вскричал князь со злобной радостью, глядя на мониторы, — получите! а еще вот так… — приговаривал он, щелкая клавишами, — а вот так!» Вбежала целая толпа офицеров с довольными лицами. «Ну, а теперь все силы на западное направление, господа, — сказал князь, — здесь они придут в себя не скоро…»
Офицеры вышли. Князь заметил Марину и жестом подозвал к себе. Она все же вынула платочек и, забежав вовнутрь пульта, обтерла ему лицо; он небрежно отмахнулся. Она поднесла ему воды. Он выпил жадно, залпом.
— Как добралась? — спросил.
— Ваше сиятельство, — заторопилась Марина, предполагая, что это лишь краткая передышка и стремясь успеть, — я узнала сведения исключительной важности…
— Потом, — отмахнулся князь и вновь покатился по кругу; как орел, налетел на приборы и клавиши.
— Ваше сиятельство! это может быть полезным…
— Заткнись! — рявкнул князь.
Глаза Марины налились слезами. Она отшатнулась от кресла с его сиятельством и сделала движение, чтобы выйти вон. Князь повернулся к ней.
— Не уходи.
— Я думала, я здесь мешаю…
— Ты нужна мне. Будь здесь… только молчи.
Слезы Марины высохли.
— Ночью, — бросил князь, — они были против режима. Утром — против нас.
Она не сразу поняла, что он говорит с нею. Слова его были резки и вылетали из него вперемешку с обращенными к другим и столь же резкими и краткими приказами, вопросами, сообщениями. Она молчала, ловя эти слова.