— В детстве еда играла в моей жизни огромную роль. Не только потому, что нам жрать было особо нечего. Мы ведь были фермеры — кормили людей и тем зарабатывали себе на пропитание. И когда ты сцены устраиваешь, мне становится не по себе, понял?
— Но почему ты отказался есть? Мама ест этот суп, хотя уже знает, каково питаться гадостью. А ты, значит, не обязан? — не унимался я.
Папа призадумался. Снял руку с моего плеча:
— Во-первых, я знаю, как достаются деньги. Я каждый день работаю и зарабатываю, черт возьми, а ты еще ни дня не проработал.
— Но мама тоже работает, — вставил я.
— Слушай дальше. Во-вторых, мама намного добрее меня, а я вредный как черт.
С этими словами он поцеловал меня в лоб и ушел.
Видеосъемка в рождественское утро
— Хорошо… а теперь, когда будешь распаковывать подарок, улыбнись… Да нет же, балбес! В камеру улыбайся, не подарку!
Когда мы затеяли семейный поход
— Нет уж, я дома останусь. Вы отдохнете в кругу семьи, а я отдохну от семьи. Поверьте, так и мне, и вам будет лучше.
О моем табеле с круглыми пятерками
— Ну и ну! Ты умный парень, и мне насрать, что про тебя говорят люди… Чего ты, я же пошутил, никто не говорит, что ты дурак. Чего только про тебя ни говорят, но дураком не называют.
Когда меня ужалила пчела
— Ну ладно, ладно, успокойся. Горло не перехватывает?.. Сходить по-большому хочешь?.. Нет, нет, от пчелиных укусов этого не бывает. Просто ты мечешься из угла в угол — я думал, в сортир приспичило.
Как определить свежесть пищи
— Спрашиваешь: «А вдруг испортилось?» Ой, бля, мне-то почем знать? Возьми да съешь. Затошнит — значит, уже протухло. Ну вы даете — думаете, у меня вместо глаз микроскопы?
Как вести себя с задирами
— В жизни тебе повсюду встретятся мудаки, но ты помни главное: широкая задница не страшна, вонючая — страшнее.
О тишине
— Тишина, мне нужна тишина… Черт возьми, это не значит, что я тебя не люблю. Но в данный момент тишина мне милее!
Не всякого позволительно подкалывать
— О черт, я ведь про тебя забыл, один уехал. Прости, пожалуйста. В общем, больше я эту вашу паршивую команду не тренирую.
Когда мне было десять лет, папа, не вняв голосу разума, вызвался тренировать нашу команду по бейсболу. Спустя полгода, весной 1991-го, карьера тренера Сэма Халперна оборвалась внезапно и со скандалом.
Тут требуется экскурс в прошлое. Когда в 1972-м мой папа обосновался в Пойнт-Ломе, приморском пригороде Сан-Диего, там жили преимущественно военные. Папа почувствовал себя в своей стихии — ведь он когда-то служил на флоте. Но со временем Пойнт-Лома стала привлекать богачей — как-никак до пляжа рукой подать. И вокруг нашего скромного домика вымахали настоящие дворцы. Папа морщился. А когда с нашей улицы съехал последний старик-офицер, наш сосед, и на его участке обосновалась молодая пара, папа вскричал: