Он с самого начала знал, что проникнуть в самую засекреченную организацию Наполеона «Монахи» будет трудно. Но когда Генри Прескотт, виконт Кармайкл, обращался с просьбой, никто не рассчитывал, что выполнить ее будет легко.
Джеймс несколько раз, кривясь, сплюнул — вкус соли не исчезал. Он принадлежал к «Молодым коринфянам» — элитной британской секретной службе, деятельность которой выходила за обычные рамки подобного рода служб.
Кармайкл был на правительственной службе посредником между агентами и их высоким начальством, которое ставило своей задачей устранить Бонапарта. Когда из разведывательных донесений стало известно о шагах, предпринимаемых «Монахами», цель которых — осуществить мечты Наполеона о присоединении России и Британии к его континентальной империи, перед Кармайклом поставили задачу раз и навсегда положить конец этим планам — любыми средствами.
Джеймс вытащил из брюк полы мокрой рубахи, расправил ноющие плечи. Кармайкл дал ему понять, что никто, кроме него, не будет знать об истинном задании Джеймса. В его распоряжении было очень мало ресурсов, не считая его ума, ловкости, умений и знаний. Джеймс понимал, что в конце концов все члены «Молодых коринфян» поверят в его предательство, в измену стране и короне. Задание не могло ему нравиться, но он взялся за него, потому что по сравнению с другими ему почти нечего было терять. Никого не опечалила бы его смерть, в том случае если его убьют.
Так что он согласился. Ему потребовался год, чтобы внедриться в организацию, и шесть месяцев, чтобы доказать свою преданность и занять определенное место среди этих презренных людей.
В результате он оказался на берегу острова Святого Альдхельма, где несколькими часами раньше ему пришлось дать бой своим же товарищам «коринфянам». Последнее, что поручили ему «Монахи», была охота на изумруды на диких просторах Дорсета. Ему удалось сделать так, чтобы изумруды не попали в руки Наполеону, но без неприятного происшествия не обошлось. Пришло время, и он позаботился, чтобы «коринфяне» обнаружили его «предательство», когда он попытался проникнуть на судно, дочь баронета выстрелила в него. Повинуясь инстинкту, он нырнул в волны и плыл, пока его легкие чуть не разорвались. Когда он вынырнул, «коринфян» уже не было видно. Оплакивать потерю Джеймса Марлоу предателя, они предоставили миру.
Он сомневался, что найдется кто-нибудь, кого его смерть опечалит долее чем на краткий миг.
На темной воде показалось светящееся пятно — оно поднималось и опускалось вместе с волнами.
Он поднялся с влажного песка и стал смотреть, как свет становится ярче по мере приближения лодки, которая должна была забрать и Джеймса, и изумруды.