Коридор наполнился стуком шагов. Рубашов быстро подошел к двери и, сняв пенсне, заглянул в очко. Двое охранников с кобурами на ремнях вели по коридору деревенского парня; следом за ними шагал надзиратель, негромко позвякивая связкой ключей. Один глаз у парня заплыл, на верхней губе запеклась кровь; проходя мимо Рубашовской камеры, он вытер кровоточащий нос; лицо его было тупо терпеливым. Процессия скрылась, потом в отдалении отворилась и с лязгом захлопнулась дверь. Надзиратель и охранники прошли обратно.
Рубашов принялся шагать по камере, и память снова унесла его в прошлое: над ним сомкнулась тишина музея - Рихард закончил свой длинный доклад. Он сидел неподвижно, в двух шагах от Рубашова, положив руки на колени, и ждал. Казалось, он только что закончил исповедь и готовился принять благословение исповедника. Рубашов довольно долго молчал. Потом негромко спросил:
- Все?
Рихард кивнул, его кадык дернулся.
- Кое-что мне в докладе не совсем ясно, - сказал Рубашов, - давайте уточним. Вы упоминали о своих листовках. Их неоднократно и резко критиковали. Там имеется несколько положений, которые не могут быть одобрены Партией.
Рихард испуганно посмотрел на Рубашова. На щеках у него выступили красные пятна; прожилки, испещрившие глаз, обозначились еще отчетливей и резче. С другой стороны, - продолжал Рубашов, - мы постоянно посылали вам материалы, специально предназначенные для раздачи населению; среди них были пропагандистские брошюры, изданные Центральным Комитетом Партии. Вы получали эти издания?
Рихард кивнул. Его лицо горело.
- Вы не распространяли наши материалы, а сейчас ни словом о них не обмолвились. Вы предпочли распространять свои - не только не одобренные, но осужденные Партией.
- У н-н-нас же н-н-не было д-другого в-выхода, - выговорил Рихард с большим трудом. Рубашов внимательно посмотрел на него; он не замечал, что парень заикается. Вот ведь странно, пришло ему в голову, третий случай за две недели. Интересно, обстоятельства так на них подействовали или само Движение привлекает дефективных?
- В-в-вы сами д-д-должны п-понять, т-товарищ, - продолжал Рихард с возрастающим отчаянием, - у в-в-вашей п-пропаганды н-неправильный тон...
- Успокойтесь, - резко сказал Рубашов. - Говорите тише и не смотрите на дверь.
У входа в зал появилась пара - высокий юнец из преторианской гвардии и с ним дебелая юная блондинка; он обнимал девушку за талию, а она положила ему руку на плечо. Они остановились у картины с херувимами, спиной к Рубашову и его собеседнику.
- Продолжайте говорить, - приказал Рубашов тихим, но совершенно спокойным голосом и машинально вынул из кармана папиросы. Потом, вспомнив, что здесь не курят, опять положил пачку в карман. Рихард, словно разбитый параличом, завороженно смотрел на вошедших. - Вы давно заикаетесь? - спросил Рубашов и жестким шепотом прошипел: - Отвечайте! И сейчас же прекратите на них таращиться!