- Ладно, подождем, только не долго, - согласился обер-вахмистр.
Вскоре завязалась оживленная беседа. Пифке между тем сторожил скованного взломщика и тайком пробовал, каковы на вкус его подошвы.
РАССУЖДЕНИЕ ТРИНАДЦАТОЕ
О СЛУЧАЙНОСТИ
Если бы в этот вечер не было дождя, толстая Берта вернулась бы домой значительно позже. Если бы толстая Берта вернулась позже, жених мог бы беспрепятственно обворовать квартиру. Она оказалась дома по чистой случайности, и по чистой же случайности кража не удалась. Если бы Гальвани случайно не увидел, как дергаются лапки повешенных им лягушек, не было бы открыто "животное электричество", или было бы, но много позже.
Если бы Наполеон 18 октября 1813 года не был бы так утомлен, он, может статься, и выиграл бы битву под Лейпцигом.
Многие события, сыгравшие решающую роль в развитии человечества, были лишь игрой случая, и все могло быть совсем наоборот или, по крайней мере, как-то иначе.
Случайность - величайшая из великих держав в этом мире.
Некоторые люди говорят не "случай" или "случайность", а "судьба" или "рок". Например, они говорят: "Это сама судьба распорядилась так, что 18 октября 1813 года Наполеон страшно устал и у него ужасно болел живот". Случайность или судьба - это уж дело вкуса.
Моя мама в таких случаях говорит: "Один любит колбасу, а другой зеленое мыло".
Глава четырнадцатая
ГРЯЗНОЕ ВЕЧЕРНЕЕ ПЛАТЬЕ
На Унтер-ден-Линден перед зданием Оперы директор Погге выскочил из такси и опрометью ринулся в театр. Его супруга сидела в ложе, и прищурив глаза, слушала музыку. Давали "Богему", а это дивная опера. Музыка звучит так, словно дождем сыпятся вкуснейшие в мире конфеты. Партию Рудольфа пел страшно знаменитый тенор, и билеты в ложу стоили бешеных денег. На деньги, уплаченные за два билета, Антон с матерью могли бы прожить целых две недели.
Господин Погге ворвался в ложу. Его жена удивленно раскрыла глаза и глянула на него с истинным возмущением. Он подошел сзади к ее креслу и, вцепившись ей в плечо, пошептал:
- Немедленно выйди!
Она сочла подобное обращение с собой попросту нестерпимым и гневно повернулась к нему. Он стоял в полутьме ложи, мокрый насквозь, в пальто с поднятым воротником и не смотрел на нее.
Она никогда не испытывала особого уважения к мужу, ибо он был слишком добр к ней. Но сейчас она вдруг преисполнилась уважения, а заодно и страха.
- Как это надо понимать? - спросила она.
- Сию же минуту выйди из ложи! - приказал он. И поскольку она все еще медлила, он буквально сорвал ее с кресла и потащил вон из ложи. Ей это показалось чем-то невероятным, но возражать она уже не посмела.