На «Каме», действительно, места было больше чем достаточно. Это был океанский пароход. Горичу и Суркову отвели каюты, а нам — палубу, просторную, светлую, чистую. Меня удивило, что в палубе мало коек.
— Будешь спать в подвесной, Кит, и цепляться за небо, — успокоил Фрол. — Пойдем-ка посмотрим, что за штука эта самая «Кама».
Найдя каюту Горича и лихо откозыряв, Фрол попросил разрешения «пойти с Рындиным осмотреть корабль». Горич разрешил.
Я бы сразу запутался в лабиринте коридоров и трапов, но Фрол шел, ни у кого не спрашивая дороги. Я был спокоен, зная, что Фрол не забредет по ошибке в салон командира соединения или в офицерскую кают-компанию, куда нам входить не полагалось.
В коридорах гудели вентиляторы, шевелившие красные репсовые занавески на раскрытых дверях кают.
— Хорошо расположились подводнички! — прищелкнул языком Фрол. — А ты знаешь, они ведь, как и катерники, все больше в море живут. «Кама» у них — вроде гостиницы. Только наши уходят на день, на два, а эти — на три, на четыре недели.
— И неужели все время живут под водой? — спросил я.
— Не под водой — на позиции, — поправил Фрол. — Днем спят, а ночью воздухом дышат. И подкарауливают фашиста.
Матрос, стоя на коленях, начищал суконкой блестящие поручни трапа.
— Драишь, дружок? — спросил Фрол.
— Как видишь, — ответил матрос.
— «Чистолем» протираешь?
— «Чистолем».
— Песочком, бывает, получается лучше.
Матрос проводил нас удивленным взглядом.
В одном из кубриков спали подводники, они рано утром пришли с позиции. Один из матросов, свесив ноги с койки, штопал носки.
— Отдыхаете? — спросил Фрол.
— Отдыхаем, — ответил матрос.
— Ну, отдыхайте, — сказал он тоном адмирала, производящего смотр. — Потопили кого-нибудь?
— Нет.
— Не повезло, значит? Ничего, в другой раз повезет. Идем, Кит.
На камбузе Фрол спросил:
— Суп нынче с чем? С бараниной?
— А тебе откуда известно? — улыбнулся худой рыжеусый кок.
— По запаху, — не смущаясь, ответил Фрол. — Я в запахах хорошо разбираюсь. Лаврового листу положил? А красного перцу?
И он пустился в разговор о приготовлении пищи с таким знанием дела, будто сам был опытным коком.
Фрол заглянул и в радиорубку, где совершенно очаровал радиста, и тот дал нам послушать, что творится в эфире. В радиоузле Фрол пообещал выступить с рассказом о Нахимовском, и за это нам завели патефон, и мы услышали арию Гремина из «Евгения Онегина» и вальс из «Спящей красавицы». Фрол выведал у киномеханика, часто ли бывает на «Каме» кино и какие будут показывать фильмы. В библиотеке он сказал матросу-библиотекарю: «Вот мой дружок ужас сколько читает. Ему можно брать по две книги?» В парикмахерской Фрол привел в недоумение парикмахера, заказав «нахимовскую стрижку». Парикмахер, не зная, что это за стрижка, но не желая признаться, осторожно нащупывал, похожа ли эта стрижка на бокс или на полубокс. Фрол остался доволен и щедро расплатился. Мы попали в баню со множеством душей, обложенную белым кафелем.