— Что?
— Нет, ничего, Кит. Только «Буйный» так и не воротился.
Мы были уже за цепочкой бонов и шли вдоль берега. Тральщик осторожно раздвигал голубую воду. Были видны зенитные батареи, прикрытые зеленью, белые санатории, пальмы, машины, спешащие по прибрежной дороге.
— Где же мина? — спросил Бунчиков.
— Подойдем — увидишь, — ответил Фрол.
— Ее будут расстреливать из орудия? — поинтересовался Авдеенко.
— Да что вам рассказывать: сами увидите…
Большой рыбачий баркас покачивался на волне. Тральщик направлялся к нему. Рыбаки чем-то махали.
— Ишь, пляшет! — сказал Фрол.
— Где, где?
— Гляди левее баркаса.
Большой темный шар то поднимался, то опускался, словно это дышало живое чудовище.
— Ишь, тиной как обтянуло! — пробормотал Фрол. — Рогатая смерть…
Звякнул машинный телеграф. Тральщик замедлил ход и затем замер на месте, покачиваясь на волне.
— Тузик спустить! — скомандовал с мостика Зыбцев.
Два матроса спустили на воду крохотную, хрупкую лодчонку, в которой могло поместиться не больше двух человек: это и был так называемый «тузик».
— Выполняйте! — коротко приказал командир.
Один из матросов сел за весла, другой уместился на корме. Тузик понесся к мине. Рыбачий баркас запустил мотор и полным ходом уходил к берегу.
— Наблюдайте внимательно, — сказал нам Сурков.
Он протянул мне бинокль. Перед глазами был лишь туман. Сурков повернул регулятор:
— Теперь видите?
— Вижу.
Я увидел совсем близко матроса, который сидел на корме. Он приподнялся, притронулся к мине… А если она вдруг взорвется?.. Фрол выхватил у меня бинокль. Вся команда тральщика стояла у самого борта и наблюдала за своими товарищами.
— Надел на рожок подрывной патрон, — сказал Фрол. — Поджигает шнур.
Без бинокля я видел только, что тузик стал быстро удаляться от темного шара. Звякнул машинный телеграф: тральщик полным ходом уходил от тузика и от мины. «Как же матросы? — подумал я. — Зачем мы их оставляем?»
Тузик замер. Матросов не было видно.
— Легли, чтобы их не задело осколками, — пояснил Сурков.
Вдруг раздался такой оглушительный взрыв, что корабль затрясло. Зеленый столб дыма и пламени поднялся к небу и огромным зелено-красным грибом повис над водой, закрыв от нас берег. Когда дым рассеялся, мы увидели спешащий к нам тузик. Матросы взобрались на борт. У них были взволнованные, но счастливые лица.
— Скажите, — спросил я минера, — вы в первый раз подрывали мину?
— В сорок четвертый.
— Не страшно?
— Сегодня — нет. А один раз натерпелся страху. Пошли мы на тузике. Море было неважное. Поджег я шнур. «Давай греби!» — говорю. Вдруг, слышу, командир кричит с мостика. А что кричит — не пойму. Наверное, велит торопиться. «Нажимай!» — говорю. Но командир берет рупор — и теперь я слышу: «В моторах неисправность, корабль идти не может!» А что это значит, чувствуете? Корабль пропадет. «Назад!» — говорю. Товарищ мой побледнел, как смерть, а все же гребет. Подошли опять к мине. Ну, руки у меня задрожали. Но ведь все равно она, подлая, взорвется, другого выхода нет. Чуть тузик не опрокинул, так сердце у меня колотилось. Но я сорвал подрывной патрон, загасил шнур чуть не в самую последнюю секунду. Руки сжег… Вернулись мы на корабль. Ну и пережили товарищи за эти двести секунд!.. Механик, наконец, доложил, что машины исправлены. Что поделаешь? Мину оставить нельзя — напорется кто-нибудь… Так мы с моим дружком еще раз все то же самое проделали…