— Может, ты хочешь воды с кизиловым сиропом?
— Хочу, — сказала Антонина.
И мне доставило огромное удовольствие совершить еще одно путешествие через зал и принести большой бокал с двойной порцией вкусного кизилового сиропа.
Все нахимовцы помнили уроки учителя танцев; они все время были начеку и раскраснелись от напряжения. Юра танцевал с Хэльми, а маленький Вова Бунчиков нашел худенькую и очень высокую девочку с тонкими, длинными, как у цапли, ногами и лихо скользил с нею в вальсе.
В перерывах между танцами мы, хозяева, приглашали гостей осмотреть военно-морской кабинет, и они с любопытством рассматривали старинные корветы, фрегаты, современные крейсера и подводные лодки. Илико сообщал, что он будет подводником, другой хотел быть катерником, третий — минером.
— А ты? — спросила Стэлла Фрола.
— Сначала буду командовать катером, потом — эсминцем и крейсером.
— Не-ет! — удивилась Стэлла.
— Я буду много учиться, пойду в кругосветное плавание и привезу тебе обезьяну.
— Не-ет! — Стэлла была в восторге. — Большую?
— Зачем большую? Маленькую, вроде собачки. Большие — кусачие.
— А крейсер, которым ты будешь командовать, — он большой?
— Если поставить его на проспект Руставели, то он займет целый квартал. И мачты будут выше театра.
— Не-ет! Даже выше театра!
Они снова пошли танцевать. Юра пригласил Хэльми, Забегалов, Поприкашвили, Авдеенко — других девочек.
— Чего ты больше всего хочешь в Новом году? — спросил я Антонину.
— Победы. А ты?
— Победы! Знаешь, когда война кончится, наше училище переведут в Севастополь или в Одессу. Построят огромный дом на берегу моря…
— Да? Значит, ты из Тбилиси уедешь?
— Ну, ведь сначала надо построить дом.
— Теперь дома строят быстро! Я буду скучать.
— Но ты тоже уедешь?
— Еще не скоро. Сначала я кончу школу, четыре года в институте… А уж потом поеду выращивать цитрусы… Ты думал, мой папа никогда не вернется. Думал ведь, да? А я все же чувствовала, что вернется… Ты знаешь, я тебе скажу по секрету; у дедушки на мольберте стоит зашитая в холст картина. Он велел Тамаре зашить ее и никому не показывать. Ты видел?
— Видел… В большой комнате, у стены.
— К деду приходили, просили, чтобы он показал ее на выставке. Но дед сказал: «Покажу, когда мы войдем в Берлин и война закончится нашей победой. Я жалею, — сказал он, — что не успел закончить ее». — «Но она совершенно закончена, — возразил приходивший к нему товарищ. — Это лучшее, что вы написали». — «Я тоже думаю, — отвечал дедушка, — что это было бы лучшим, что я написал в своей жизни. Товарищ из Союза художников сказал, что картину надо назвать «Он вернулся с победой». А я писал ее, — сказал дед, — когда было еще так далеко до победы!» И я не выдержала…