— Пойдемте, я вас познакомлю с дядей, — сказала Антонина.
Борис Константинович Брегвадзе, сухощавый человек с очень загорелым лицом и курчавыми волосами, спустился в погреб и принес поднос с фруктами прошлогоднего урожая. Мы сидели в большой пустой комнате с белыми стенами за квадратным столом и лакомились апельсинами, грейпфрутами, мандаринами со сладкой кожицей и сладкими лимонами. В комнатах не было ничего лишнего: простой рабочий стол, карта на стене со шнурком, отмечавшим границу распространения цитрусовых, самшитовая полка с книгами, простая железная койка. В широкие окна были видны деревья, сгибающиеся под тяжестью созревавших плодов, горы, покрытые лесом, и море, ярко освещенное солнцем.
Борис Константинович хвалил Антонину:
— Рекомендую: мой незаменимый помощник.
Он извинился и ушел к себе в кабинет — у него было много работы.
Стэлла принялась рассказывать о своем институте, о том, что в электровозах новой конструкции будет частица ее труда. Она так и сыпала специальными терминами, которые нам было трудно понять.
— А ты знаешь, Фрол, я водила поезд через Сурамский перевал. Правда, не сама, — тут же созналась она, — я была лишь помощником, но ты знаешь, как это опасно, второкурснице не доверят. И отец ехал в поезде и всем говорил: «Понимаете, сижу в вагоне, а сердце рвется вперед, посмотреть: как там моя Стэлла?» И он на каждой станции выбегал из вагона и чуть было не отстал в Хашури от поезда. Антонина, ну что ты молчишь?
Но как могла Антонина вставить хоть слово?
— А теперь, — предложила Стэлла, вдоволь наговорившись, — я угощу вас грузинскими блюдами. Вы, наверное, соскучились по ним, мальчики?
И она исчезла за дверью.
— Фрол! — позвала она через минуту. — Фрол, иди-ка сюда, мне скучно. Неужели ты думаешь, что я могу выдержать полчаса одиночества?..
Фрол пошел в кухню. Антонина взяла меня за руку.
— Я все думала: как ты один там, на Кировском?
Я ответил, что старался не бывать дома.
— Да, я знаю, — тебе тяжело. Хорошо, что у тебя есть такой друг, как Фрол…
В кухне что-то упало и разбилось.
— Не-ет, какой ты неловкий! — воскликнула Стэлла. — Лучше бы я тебя не звала в помощники!
— Ты помнишь, я тебе рассказывал, Антонина, как мы с отцом встречали корабли в Севастополе? Рядом с нами на Приморском бульваре стояли старик и маленькая заплаканная старушка. Она махала платком, а старик — фуражкой. И я думал тогда: вот вырасту, выучусь, буду уходить в плавания и, возвращаясь в порт, стану смотреть в бинокль: и отец и мать так же, как эти два старика, меня встретят. А теперь…