Антонина сбегала в дом, вернулась в плаще и протянула другой плащ Стэлле. Стэлла, накинув его, пошла вперед, показывая дорогу.
Что-то мягкое ткнулось мне в ноги. Антонина воскликнула:
— Вот и проводник! Каро, Каро, идем с нами!
Большая кавказская овчарка запрыгала, пытаясь лизнуть Антонину в лицо.
В темноте сад казался бесконечным, огромным лесом, и я удивлялся, как Антонина и Стэлла в зарослях находят дорогу. Высоко над нами, на горах фантастически сверкал снег, а на светящемся пятне моря чернели силуэты великанов — это были эвкалипты. Вдали лежал в лунном свете весь белый, уснувший сказочный город.
— Фрол, не забывай, — попросила Стэлла, когда сторож выпустил нас за ворота. — Пиши, смотри, а то отец надо мной издевается — я по утрам все лазаю в ящик. Лень писать будет, напиши одно слово «жив», сунь в конверт и надпиши адрес. Можно даже без марки. Вы куда сейчас, в Севастополь?
— Глупый вопрос! Ты ведь знаешь, я на него не отвечу.
— Знаю! Военная тайна.
— Пора бы привыкнуть и не задавать подобных вопросов!
Машина, ослепив нас, промчалась так быстро, что мы не успели поднять рук.
— Так вы и до утра не уедете!
Стэлла встала посреди дороги, и фары ярко осветили ее стройную фигурку с поднятой рукой на фоне начинавшего светлеть неба. Машина резко затормозила. Стэлла переговорила с водителем, и он, высунувшись из кабины, приветливо пригласил:
— Прошу, пожалуйста, генацвале!
— До свидания… любимая! — сказал я Антонине.
Мы живо забрались в кузов.
— До скорой встречи! — кричали нам подруги.
Когда мы через полчаса подъезжали к городу, небо порозовело; порозовели быстро бегущие облака, и снег на высоких горах тоже стал розовым. В домах, похожих на большие белые ящики, блестели все стекла.
Мы вышли на пирс, и Фокий Павлович приветствовал нас со своего катера, покачивавшегося на огненно-желтой волне.
С утра матросы надели обмундирование первого срока, офицеры — мундиры. Соединение праздновало свою годовщину.
В этот день в кают-компании на столе под иллюминаторами лежал толстый альбом в красном кожаном переплете. Это была история соединения. Пожелтевшие газеты и листовки военного времени, наклеенные на листы плотного картона, рассказывали о поединках катерников с торпедоносцами, подводными лодками, кораблями, торпедными катерами, об их прорывах во вражеские порты!
«Кто не знает дерзкого набега катеров капитана третьего ранга Рындина и капитан-лейтенанта Гурамишвили на порт, занятый противником? Катерники ворвались в порт днем, торпедировали тяжело груженые транспорты, вдребезги разнесли причал и благополучно вернулись в базу».