— Ты знаешь, я не умею.
— Учись, коли не умеешь.
Чтобы не отставать от друга, я взял папиросу Фрол чиркнул спичкой и дал прикурить. Рот заполнился дымом, но я затянулся — и мигом закашлялся. Вдруг я услышал голос Протасова:
— А ну-ка, отдайте папиросы.
— Два года курю, — пробурчал Фрол, — а тут и покурить нельзя. Что за порядки!
— Встаньте, Живцов, вы говорите с начальником, — приказал старшина спокойно.
Фрол встал, взглянул на свою грудь, украшенную орденом и медалями, а потом на фланелевку старшины, на которой не было ни орденов, ни медалей, и неопределенно гмыкнул.
— Приказываю отдать папиросы.
— Что ж, курите! — вызывающе протянул Фрол коробку папирос «Темпы».
— А я не курю, — не обидевшись, ответил Протасов и спрятал папиросы в карман. — Придется о вас доложить командиру роты.
— Докладывайте, — огрызнулся Фрол. — Мне «губа» — дом родной.
— Ни на гауптвахту, ни в карцер вас не посадят, можете быть спокойны. Но в соединение сообщат, и на флоте узнают, что вы, Живцов, катерник, нарушаете в училище дисциплину.
Фрол этого не ожидал. Он поспешил было за Протасовым, но вернулся и сказал:
— Пусть пишет!
* * *
На следующий день после завтрака нас вызвали к адмиралу. Значит, командир роты не решился нас наказать своею властью! Мы со страхом ожидали, что будет.
Мы видели адмирала всего один раз, в день прихода в училище, но Девяткин и Забегалов успели нам рассказать, что начальник училища воевал еще в русско-японскую войну. Адмирал командовал боевыми кораблями, участвовал во многих морских сражениях. Сотни офицеров на флоте были его учениками. Адмирал справедлив, наказывает строго, но никогда не позволяет плохо относиться к исправившемуся.
— А горячая баня вам будет, — предупредил Девяткин. — Адмирал терпеть не может, когда не уважают старших по званию. Держитесь!
Я вошел к начальнику с замирающим сердцем. Адмирал сидел в просторном, светлом кабинете за большим, покрытым зеленым сукном столом. «Сейчас начнется!» — подумал я. Худощавый человек с седыми волосами, расчесанными на пробор, со спокойным, уверенным, чисто выбритым лицом поднял голову и принялся рассматривать нас.
— Ну, курильщики, — сказал адмирал, — что мне прикажете с вами делать?
Такого вопроса ни я, ни Фрол не ожидали. Мы думали, он станет кричать.
— Я служил с вашим отцом, Живцов, — продолжал адмирал, — и вашего знал тоже, Рындин. Не думаю, чтобы они вас учили курить.
Мы молчали.
— И если вы, Живцов, научились курить от старших на флоте, то совсем не обязательно обучать Рындина этому искусству.
Фрол ничего не ответил.
— Я категорически запрещаю курение в училище и буду за это строго наказывать. Вы хотите возразить?