— Хлебни, другаре!
Он глотнул. Язык обожгло. Спирт. В самый раз...
Уже в казарме Андрей вместе с Гонсалесом проанализировал случившееся. Возможно, они напоролись на какую-то систему сигнализации и этим «засветили» себя. Может, не заметили замаскированный вражеский пост. Во всяком случае здесь — не Малага, противник стал осторожней и осмотрительней. И действовать против него надо иначе, чем на юге.
Похоронили убитых. По андалузскому обычаю воздвигли над могилами каменные надгробия-пирамиды. Гонсалес произнес короткую и яростную речь. Хозефа перевела:
— Вы, славные воины с юга, пали под Мадридом, но пусть не плачут ваши семьи — вы будете вечно жить в сердце Испании! Вы — настоящие мужчины и братья!
Лаптев поразился: вот каким красноречивым оказался его суровый комиссар!.. А он-то поспешил наречь Гонсалеса «боковатый» — на Рязанщине это означало: «угрюмый», «нелюдимый».
У самого Андрея голова разламывалась от боли. Наверное, получил сотрясение. Но — хоть и боль, и слабость во всем теле — не имеет он права даже малой малостью показать свое состояние: на теле ни одной царапины. Что подумают бойцы, собравшиеся у каменных могил?..
Лаптева подняли на рассвете. Очнувшись от резкого толчка, он не сразу понял, где он и кто стоит над ним в серой комнате.
— Ну и здоров ты храпеть! — прозвучал знакомый голос.
Вспыхнула под потолком лампочка, и Лаптев увидел Ксанти. Ксанти подсел к столу, подождал, пока Андрей встанет и оденется.
— Знаю о твоей «прогулке» в Сигуэнсу... Я же тебя предупреждал: головорезы генерала Молы стали куда осторожней. К тому же здесь, в Северной армии, полно немецких и итальянских советников. А они — этого не отнять — настоящие солдаты... Я приехал к тебе с новым и важным заданием.
Лаптев ополоснул лицо холодной водой, спросил:
— Какое задание?
— По сообщениям моих агентов, вот здесь, в этом районе, в секторе Сеговия — Сигуэнса, в последние дни отмечено сосредоточение крупных сил противника. — Ксанти показал по карте. — Однако авиаразведка этого не подтверждает. К тому же и некоторые ответственные деятели из штаба Центрального фронта и генштаба категорически отвергают такую возможность. — Он зло блеснул глазами. — В отношении этих деятелей у меня есть определенное мнение. Но сейчас другой разговор. Если противник готовится нанести главный удар под Гвадалахарой, то нам нужно срочно перебросить сюда войска из-под Мадрида — здесь у нас только несколько бригад. Но если сосредоточения их войск нет и сообщения агентов ложны, перебросив сюда дивизии, мы ослабим столичный сектор, где и без того каждый боец и каждая винтовка на счету. — Он прихлопнул по карте смуглой ладонью: — Короче, нам нужен хороший «язык». Не какой-нибудь полуживой марокканец, а настоящий, «длинный язык». Лучше всего — штабной офицер. Чтобы избежать недоразумений, «языка» доставишь в штаб лично. Задание понял?