Настя потрясена. Она считает, сколько лет ей еще надо жить, чтобы считаться москвичкой.
Я снова вмешиваюсь и разъясняю вопрос. Разговор переходит на другую тему.
— Папа, — спрашивает Настя, — а детям можно ходить с демонстрацией?
— Можно.
— С мамами или одним?
— Лучше с мамами.
— Почему?
— Ну мало чего… вдруг им чего-нибудь захочется… по надобности…
— Можно взять с собой горшочек, — задумчиво говорит она.
Бибка не пропускает случая поднять на смех эту идею.
— Что же это получится? — презрительно говорит она. — Тысячу ребят — и все с горшками? Маленькие должны сидеть дома!
— А ты?
— Я другое дело. Я — пионерка! Мне даже милиционер честь отдает.
Настя вздыхает. Она только в первом классе, и в пионеры ее пока не берут.
— Когда я буду пионеркой, — говорит она, — я даже спать буду в красном галстуке! И прежде всего я… знаешь, что сделаю?
— Что?
— Отколочу тебя!
— Пионерам нельзя драться, — замечаю я.
— Тогда я отколочу ее раньше, за полчаса до этого.
Чтобы их примирить, я спрашиваю:
— Ты стишки выучила?
— Да.
— Какие?
Посмотри в свое окно:
Все на улицах красно.
Вьются флаги у ворот.
Пламенем пылая.
Видишь, музыка идет
Там, где шли трамваи.
Вся страна — и млад и стар —
Празднует свободу,
И летит мой красный шар
Прямо к небосводу.
— А шар ты нам купишь? — неожиданно заканчивает она.
— Куплю.
— А новые платья нам наденут?
— Да.
— И новые банты?
— Да.
Через полчаса мы выходим на улицу. Сколько радости, смеха, улыбок, знамена, флаги, цветы в руках у молодых девушек, музыка, песни…
И я вспоминаю 1 Мая в Париже: пустые улицы, дома с закрытыми ставнями, целые кварталы, оцепленные полицией. Хмурые лица рабочих, нездоровые лица детей. И серое парижское небо…
— Папа, сегодня у всех праздник? И у немцев и у французов? — спрашивает Настя.
— У всех, кто трудится и работает, — отвечаю я.
— А что делают те, которые не работают?
— Они делают все, чтобы испортить рабочим этот праздник.
Девочки на минуту задумываются.
Нас не надо хвалить и не надо ругать. Я представляю себе нашу театральную жизнь как огромную табельную доску. Если вам понравилось что-либо в нас, подойдите и молча повесьте на гвоздик жетончик. Если нет — не делайте этого. Восхищаться, благодарить и облизывать нас не надо! Это портит нас и раздражает умнейших из нас. Мы святые и преступные, страшные в своем жестоком и непонятном познании того, что не дано другим. Нас не надо трогать руками, как не надо трогать ядовитых змей и богов!
Стихи должны быть интересные по содержанию, радостные по ощущению, умные и неожиданные в смысле оборотов речи, свежие в красках, и, кроме всего, они должны быть впору каждому, т. е. каждый, примерив их на себя, должен быть уверен, что они написаны о нем и про него.