Да, это действительно так, и для меня не было большей радости, чем наблюдать за тем, как Кендал с каждым днем набирается сил.
Я совершала пешие прогулки, сначала в окрестностях замка, а потом постоянно увеличивая пройденное расстояние. И часто спускалась на берег рва, чтобы посидеть там в одиночестве, вспоминая тот день, когда барон подкрался сзади и увидел, что я рисую его…
И он вновь нашел меня там. Это случилось вскоре после нашего приезда.
Мы сидели, молча глядя на воду. Затем он заговорил:
— Мы спаслись, Кейт. Иногда у меня возникали опасения, что мы никогда не покинем тот дом…
— Я думала, вы все время верили в спасение.
— Это были мимолетные сомнения… Малыш быстро приходит в норму… быстрее, чем любой из нас.
— Он так молод.
— Он — де Сентевилль.
— Он также и Коллисон.
— Божественное сочетание.
— Мы не сможем надолго задержаться здесь, — проговорила я.
— Вы переедете в Хижину. Ты ее уже видела? Я покажу.
— Сейчас?
— Чуть позже. Давай вначале поговорим. Кейт, как же нам с тобой быть?
— Я переберусь в Хижину, а как только жизнь войдет в свое прежнее русло, мы вернемся в Париж.
Он рассмеялся.
— Как ты думаешь, сколько пройдет времени, прежде чем Париж оклемается после случившегося? Там хаос, уличные беспорядки и все такое прочее. Чернь поджигает дома. Когда, по-твоему, жизнь во Франции войдет в нормальное русло?
— Возможно, мне стоит вернуться в Англию… Открыть мастерскую в Лондоне.
— Я хочу, чтобы вы остались здесь.
— Здесь?!
— Ну… где-нибудь неподалеку. Я подыщу укромное место. И буду с тобой… большую часть времени.
— Вы хотите сказать, что я должна стать вашей любовницей?
— Можно и так сказать.
— А как можно сказать по-другому? Мой ответ — нет.
— Почему? Я хочу воспитывать мальчика. И думал о том, как узаконить… сделать его своим наследником.
— Но у вас уже есть наследник. Вильгельм.
— Ты же знаешь, что он не мой сын.
— Но ваш сын перед законом.
— Я не признаю такого закона.
— Увы, это делает весь остальной мир.
— Ты же знаешь, что представляет собой мой брак.
— Вы должны попытаться понять принцессу. И могли бы полюбить ее, если бы приложили к этому хоть какие-то усилия. Я ведь писала ее портрет. Это просто удивительно, как близко можно узнать человека, работая над его портретом…
— А я знаю только то, что не хочу быть с ней… даже видеть ее… Она навязала мне своего ублюдка. Самое худшее, что она могла сделать.
— Взгляните на все происшедшее ее глазами. Вам ведь должны быть хорошо понятны внезапные порывы души. Почему все считают, что мужчина имеет полное право поддаваться им, а вот для женщины это страшный грех?