* * *
Вильгельм пришел в восторг, когда я сообщила ему, что собираюсь писать его портрет.
— Это будет совсем маленький портрет? — спросил он. — А у Кендала тоже будет такой?
— Возможно. У Кендала уже есть несколько портретов. Я часто писала его, когда мы жили в Париже.
— Покажите.
— Не могу. Когда мы покидали город, нам пришлось оставить там все свое имущество… А теперь для начала нужно будет узнать, сможем ли мы раздобыть все необходимые краски для твоего портрета.
Ролло помог мне и в этом. Он был знаком с одним художником, живущим неподалеку, и предположил, что тот сможет поделиться со мной красками. Правда, он сомневался, что у художника найдется слоновая кость для основы портрета. Я лишь вздохнула при мысли о том, сколько всего ценного нам пришлось оставить в Париже.
Ролло отправился навестить художника и вернулся с красками и пергаментом, поскольку слоновой кости и в самом деле не оказалось.
— Отличный материал, — заверила его я. — В конце концов, именно пергамент больше всего использовали в шестнадцатом веке. На нем написаны многие шедевры.
Мальчики пришли со мной в то помещение замка, где я когда-то писала портрет Ролло. Они наблюдали за тем, как я натянула пергамент на кусок твердого белого картона, приклеила края с обратной стороны, а затем все это положила под пресс вместе с листами белой бумаги.
Вильгельм заметно волновался. Я с радостью наблюдала за тем, как проясняется его личико. Теперь он смотрел на меня с доверчивой благожелательностью.
Это будет очень интересный портрет.
Я опять почувствовала прилив энергии и радостно приступила к работе, как в старые добрые времена, оставив все свои проблемы за дверями мастерской. Работая, я болтала с Вильгельмом. Кендал сидел рядом. Он тоже рисовал Вильгельма, который, казалось, стал выше ростом, впервые в жизни почувствовав себя важной персоной, на которой сосредоточено внимание сразу двух художников.
Я решила, что буду работать над портретом очень медленно. В конце концов, главным был не сам портрет. Прежде всего я пыталась вылечить больную душу маленького человека, с которым так несправедливо обошлись.
Уроки у мальчиков были днем, а я работала только утром. Передав детей Жанне, я отправлялась на прогулку, пешком или верхом. Гуляя пешком, было очень трудно потерять из виду замок. Идти приходилось довольно долго, поскольку он господствовал над всей окружающей местностью.
В замковой конюшне было много лошадей, и у меня всегда был выбор, но особенно полюбилась мне невысокая гнедая кобыла. Она была несколько беспокойной и требовала известной твердости в обращении, но я привязалась к ней, и казалось, она отвечает мне взаимностью.