— Я понимаю, что в таких обстоятельствах вы чувствуете себя не лучшим образом, дорогая, но я не оставлю вас. Мы будем поддерживать связь через миссис Тренч, и если можно будет, то встретимся.
Она вышла из своего оцепенения печали и отчаяния и вдруг спросила:
— Если… мы… будем еще встречаться, не повредит ли это?..
Он отвернулся, чтобы не смотреть в ее глаза:
— Возможно. Слишком многие будут сплетничать, и у вас могут быть неприятности. Вы не должны быть запутаны в это дело, должны держаться подальше от него, а значит, и от меня.
Она стояла опустив голову, так что он не видел ее взгляда, полного боли, находившей отклик в его сердце. Он все больше чувствовал, что неравнодушен к ней.
— Но не думайте, Мин, что я хочу, чтобы вы исчезли из моей жизни из-за подлости моей жены. Мы сможем иногда встречаться. Идите отдыхать, дорогая. Вы выглядите утомленной, и вы еще не выздоровели как следует.
Она боялась ответить ему, ее душили слезы. Кое-как дошла она до своей комнаты, а там уткнулась лицом в подушку и рыдала, пока не обессилела.
Джулиан был более чем добр к ней. Она вспомнила его низкий, успокаивающий голос и руку, которую он положил на ее плечо. Для нее было почти наслаждением вспоминать его слова: «Дорогое дитя» и «Я вас не оставлю». Да, она для него — ребенок. Но она-то любила его любовью женщины… всей силой своего сердца. И эта любовь рождала решимость отплатить ему за его доброту.
Рыдая в подушку, она спрашивала себя: разве она не помеха для него, приносящая одни неприятности? Разве при всем этом водовороте тревог, вызванных Клодией и нечестностью Джексона, Джулиан не должен смотреть на Мин как на занозу? Но он не из тех, кто может с легким сердцем отделаться от нее, он явно чувствует за нее ответственность. Сказал же он, что будет «держать связь». Но это ведь, внушала она себе, не потому, что он так хочет, но из его сильного чувства долга. Она пролежала до рассвета, уже не плача, все продолжая думать над тем, что она может сделать для него. И прежде чем заснуть, она приняла решение.
Они с миссис Тренч поедут завтра в Лондон, но Мин не станет смотреть комнату, за которую добрая миссис Тренч, конечно, поначалу будет платить сама или договорится с нанимателем. Мин не может позволить Джулиану и другим добрым людям благодетельствовать ей, она должна исчезнуть из его жизни так же вдруг, как и появилась. Но успеть отплатить добром.
План ее был опасным, ведь у нее не было ни друзей, ни денег, ни хотя бы временного пристанища. Тут она вдруг вспомнила о Селерсах, супругах, живших по соседству с теткой. Дэвид был телевизионным мастером, а его жена Молли, добродушная женщина, была домохозяйкой. Это с их восьмимесячной дочкой Маргарет Мин, бывало, сидела, когда они уходили. Вечера присмотра за ребенком были довольно приятны, когда она сидела у огня, пылавшего куда ярче, чем у скупой тети Прю, и следила за девочкой, пока Молли вязала или смотрела телевизор. Может быть, они помогут найти работу, порекомендуют, скажем, ее как няню, ведь у нее хорошо получалось с Маргарет. Она знает номер их домашнего телефона, и им можно позвонить с Ватерлоо или с Виктории, где хранятся вещи Мин, когда она ускользнет от миссис Тренч.